Скромный, Н. А. Перелом : роман в 4 кн. / Николай Скромный. - Мурманск : Релиз, 2003. - Кн. 4. - 369 ,[1] с.

- Да как тут вкратце, я уж и не знаю, - смешался старик, будучи уже не рад, что возобновил разговор. - Ну, послал, - стал помогать ему всезнающий зек, - учить нас, второгодников, не делать бяку. Погоди: как - послал? - остановил он сам себя. - Его же родила земная женщина, Мария из Вифлеема? - Она, она, - подхватил Лушников. - Пречистая Дева. Чтобы Он был по плоти обыкновенным человеком, как мы с тобой, чтобы в пол­ ной мере прочувствовал душевные и телесные муки при казни. А через страдания Сына и сам Отец осязательно испытал бы боль и муки человеческие. - Любопытное желание, - зло удивился Антипин, - особенно если учесть, что Он предпринял для людей, испытав на себе эти муки... Ну, ну, продолжай. Ты ближе к Христу, грехи наши... искупить... Максим, не стучи! - крикнул он Похмельному, которому наскучил разговор и он принялся тихонько скалывать топором наледь по низу входной двери. - Что тебе еще? - покосился старик на топчанчик, откуда ехидничал жилец. - Христос, пройдя земной путь до мученического конца, показал нам, для чего дается человеку жизнь. Как от животного подниматься в духовной борьбе к небесному. Ради нас принял венец терновый, искупил грехи наши... - Проще сказать, принял смерть за Отцовы недоделки? Вот, спешить не надо было! Пробездельничал вечность, потом за шесть дней все сляпал. Но ответь мне, старче, вот на какой вопрос... Перебил его Мошков, непонятно с чего решивший подольститься к нему: - До Христа тоже принимали смерть за других людей. Помню, нам еще в школе рассказывали про древнегреческий случай... - Каких людей? - живо обернулся к нему Лушников. - Родных, близких - согласен. А ради тех, кого не знал? За живущих вместе с ним и за будущих? Все духовные подвиги начались с Христа. Все с Него началось. Жизнь наша бессмертная началась. А вы, глупые, только о траве на могиле думаете... Вдень, Костя, иголочку, - попросил он, пересаживаясь с рубахой в руках ближе к фонарю. - Ты, Виталий, отто­ го не любишь Достоевского, что у него самый мелкий, ничтожный человечишко потому и рассуждает о Боге, что тянется к Нему душой. И боится, и тянется. Ищет среди чужой и собственной грязи тропку. Кто как, одни - через совесть, другие - неосознанно, иных сам Бог к себе манит. 162