Скромный, Н. А. Перелом : роман в 4 кн. / Николай Скромный. - Мурманск : Релиз, 2003. - Кн. 4. - 369 ,[1] с.

но живешь в голоде, темноте, безземелье? Каждый день, по капельке, как причастие... Бунты страшны, но после них неизбежно проводили реформы... Призадумались бы! - попенял он кому-то в оконце. - Появи­ лись бы более справедливые суды. Мужик стал бы увереннее, богаче. И тогда на кой черт ему все революционные посулы... Никто в оконце не заглянул, не проявили интереса к попрекам быв­ шего связника и остальные жильцы, давно привыкшие к порой стран­ ным речам и поведению сожителя, голос его становился тише, глуше, печальнее... Антипин перевернулся на бок, лицом к Похмельному. - Проповедь обратного толка. Не слушай ты их, - шепнул он ему на ухо, помолчал и добавил нечто совершенно не относящееся к разго­ вору: - Знаешь, на меня под воскресенье такая тоска находит - на верев­ ку боюсь глянуть... Похмельный ободряюще потрепал его по плечу - он опять бессиль­ но откинулся на спину. - В девятьсот пятом был дан первый предупредительный. Ни одна церковная шавка царю по короне не постучала: довольно, парень, дурью маяться, мужик-то бедствует, гляди, ты доиграешься! - Объявился у них один поп, - разбитым голосом напомнил Анти­ пин, - да и тот провокатором оказался. - Еще каким! - обрадовался Воротынцев тем, что его слушает хотя бы один Антипин. - А все остальное духовенство пуще прежнего загун- досило о Божьем помазаннике, еще чище стало подметать бородами царские полы, на весь мир отгрохало трехсотлетие Романовых. В шест­ надцатом - второй звонок. Что Церковь? Благословляет до “победного конца”. И конец наступил. То, о чем столько лет отчаянно вопила русская литература, обо что колотилась общественная мысль, слышали все, начиная с декабристов и кончая последней газетной сволочью октябрьских дней, но только не Церковь! - А ей за псалмопениями не слышно было, - лениво пояснил Анти­ пин. - А то бы она... у-у, она бы им, негодяям, ну, я просто не знаю, что бы сделала. Зато как они дружно взвыли, когда большевики взяли их за шиворот и вытряхнули из парчовых балахонов и церквей, - грабят, притесняют, гонят... Виталя, остынь. Ни к чему твой акафист. Он лучше тебя все знает. Видишь, сидит, сопит в две дырочки... Петрович, не грусти! Уж если введу тебя в грех, то на такой бабе - всю оставшуюся вечность меня благодарить будешь. 134