Скромный, Н. А. Перелом : роман в 4 кн. / Николай Скромный. - Мурманск : Релиз, 2003. - Кн. 4. - 369 ,[1] с.

контингент, эту землянку можно было считать райским углом. Воротын- цев и Антипин иногда уходили в ночь на работы, Похмельный часто из-за метелей не возвращался из поездок. Постоянно ночевали в землян­ ке только Мошков и Терехов. Но случалось, что жильцы собирались на ночь вместе. Тогда кашеварили в складчину, долго разговаривали о том о сем. Откровенно политических тем избегали: лагерь - малоподхо­ дящее место для доверительных бесед. Каждый хоть чем-то помогал в совместном проживании. Воротын- цев и Антипин приносили ценный уголь. Похмельный подворовывал в поездках. Осенью он украл плиту к грубке - самую ценную после керогаза вещь, позже стянул со склада пятилитровый бачок и кое-что из посуды. Однажды привез остатки рулона кровельного железа, которым закрыли протекавшую в углу крышу и обтянули дымарь. Когда предоставляется возможность везти продукты без охраны, он отсыпает понемногу из мешков, осторожно отбирает из ящиков. Собранное в котомку прячет при дороге в укромном месте, на обратном пути заби­ рает. Опасно, конечно: его уже трижды поджидали на окраине поселков с обыском, но пока сходило с рук, добытое идет в общий котел. Мошков следит за чистотой и порядком, чистит печурку, отбрасывает снег от землянки. Душников приносит газеты, до которых особенно жаден Воротынцев - перечитывает иную по несколько раз, запоминает фразы и целые абзацы, однако своими выводами из прочитанного откровенно не делится. Как-то Лушников, забирая у него свежую “Правду”, пошу­ тил: “Не пишут, когда нас выпустят?”- “Нас? - мрачно удивился Воро­ тынцев. - Нам с тобой здесь вечно сидеть. По крайней мере, мне - до мировой революции, тебе - до второго пришествия”. Лушников улыб­ нулся. Он легко отзывается на шутливое слово, в общении прост и услужлив, при надобности сам вызывается починить жильцам обувку, одежку и часто кухарит, сдабривая варево затейливыми поварскими присловьями. Несмотря на возраст, в нем не замечалось старческой неряшливости, забывчивости, речь его отличалась простотой и вырази­ тельностью, и хотя он был уже по-стариковски слаб, темнели и у него, как у других, волосяные рубцы от овечьих ножниц на коротко остри­ женной голове и часто была искромсана ими сухая бородка, сквозь которую просвечивал подбородок, и носил он, как все жильцы, одежду с чужого плеча, но все на нем, вплоть до латаной-перелатаной косово­ ротки с разными пуговицами на вороте, смотрелось чище, опрятнее, как-то подобраннее. 117