Скромный, Н. А. Перелом : роман в 4 кн. / Николай Скромный. - Мурманск : Релиз, 2003. - Кн. 3. - 325 с.

недалекая, в сущности, проповедь воспринималась благоговейно молчавшим народом едва ли не пророческим откровением. Либо шел во главе крестных ходов долгой дорогой с пастырским посохом - и тысячи голов склонялись пред ним еще издали в глубочайшем смирении, покорности, в сладком умилении и невыразимом счастье сподобившихся лицезреть его, слышать его голос, видеть его взгляд... А после службы в храмах, убранных с языческой роскошью, похожих на царские чертоги, - отдых в отведенных покоях, с простым, но удиви­ тельно вкусным и разнообразным обедом, с тугими крахмальными салфетками, столовым серебром, в услужении быстрых молчаливых служек, предугадывающих малейшее желание, движение. Затем - длительный успокаивающий сон в сухой затемненной комнате какой- нибудь лавры, под пенье птиц, под шелест деревьев ухоженных церковных садов... Теперь - тоже зек. Та же клетушка, такой же стол рядом с фирсов- ским, старые конторские счеты: щелк-щелк, приход-расход, остаток. Тоже подсчитывает. Не менее десяти часов в сутки, и то и дело входя в кабинет: “Михаил Аронович, а нельзя ли...”, “Михаил Аронович, вот здесь вашу подпись...”. Зек. И до конца своей жизни - если уцелеет в лагере - носить ему клеймо зека... Или вот этот пустырь, который он только что прошел, направляясь к станции: колышки лично строгал и вколачивал по шнуру Рытов Сергей Михайлович. Профессор, препо­ даватель... Зек. Мгновенно, как если бы никогда не существовала, рухнула великая держава, равной которой по числу народов, обширности земель и мощи не было от сотворения мира. Вместе с ней обрушилась вся православная культура, с ее богословием, святоотеческой, святожитийской литера­ турой, церковным искусством, монастырями, соборами, удивитель­ ными по красоте храмами. Сколько было святителей, молельщиков, мучеников, какими только подлинно христианскими подвигами - вплоть до страшных самоистязаний, самосожжения - будто бы самой истинной, справедливой веры не изумляла мир “святая” Русь! Ничего не осталось. А чему более всего поразилось ошеломленное человечество в этом величайшем событии, так это - русскому народу. Как, казалось бы, несокрушимо стоял он в своем православии, с каким самоотречением служил апостольским установлениям и цер­ ковному преданию, как истово, благоговейно молился сонму своих святых, с каким смирением и боголюбием отбивал бессчетные земные 279