Скромный, Н. А. Перелом : роман в 4 кн. / Николай Скромный. - Мурманск : Релиз, 2003. - Кн. 3. - 325 с.

пришел в себя. Перестал бояться камеры, скученности, тем более что часть заключенных отправили в петропавловскую тюрьму и в камерах стало свободнее, - и уже сам ободрял отчаявшихся новичков. Мужики из русско-украинских сел легче переносили неволю. Кому-то из них тюремный режим напоминал армейскую службу - грубостью надзи­ рателей, окриками, подневольной работой, бездельем опытных зеков, кончавших сроки. Другие находили в нем нечто схожее с долгим отходничеством в чужие края, когда приходилось жить где придется, есть что попало, ночевать невесть где. Хуже переносили тюрьму казахи, особенно аульные старики, ко­ торых наравне с другими в пылу классовых схваток “подметали” в тюрьмы и гнали на высылку. Работники из них были никудышные, разве что посмотреть захворавшего коня, поэтому их, как неработав­ ших, держали на трехсотке хлеба и черпаке баланды в сутки. Подкар­ мливали стариков через атбасарских родственников свои аульчане. Степные люди, поколения которых никогда не знали ни острогов, ни каторжных оков и работ, ни рабского подчинения и содержания за решеткой, не имевшие понятия об обыкновенной армейской дисцип­ лине, - тюрьму они воспринимали страшно. Конфискация имущества и какие-то переживания нравственного порядка были ничто по срав­ нению с ней. Камера, в которой они, не понимая за что, оказались, куда их надолго запирали и откуда они по своей воле не могут выйти, являлась для них материальным воплощением потустороннего мира. К тюремному быту они не могли привыкнуть, сколько бы ни тянулся срок. Крик шайтана - надзирателя приводил их в трепет. Днем подолгу молились, гадали на разноцветных камешках - комулаках, ночами томились в старческой бессоннице. Спасало их то, что их выпускали досрочно. Петро заговаривал и с ними, пригодилось ему умение мало- мальски говорить по-казахски. Старики охотно рассказывали ему о се­ бе. Нашлись даже общие знакомые из лесных журавлевских и урю- пинских аулов. А тюрьма жила своей жизнью, в которой не было дела до пережи­ ваний каких-то немощных аульных старцев. Одни заключенные осво­ бождались, уходили, поступали новые арестанты - и у каждого свои беды, горести... Накануне освобождения в камеру зашел проститься Житарев. - Прощайте, горемыки! Досидеть вам сытно. Вернетесь домой - живите мышками, голосуйте всегда “за” и воруйте по-божески. - Он 239