Скромный, Н. А. Перелом : роман в 4 кн. / Николай Скромный. - Мурманск : Релиз, 2003. - Кн. 3. - 325 с.

чтобы еще можно было во что-то верить. Куда ни глянь - развал, пепели­ ща; пустые хаты на родине, здесь - вымершие точки спецпереселенцев, драные юрты с мертвыми казахами на оседточках, стоверстные дороги, испятнанные трупами, вполовину обезлюдевшие села, нищавшие на глазах колхозные хозяйства, повальная гибель скота, массовый вывоз зерна за границу, голодные колхозники, набитые невиновными людьми лагеря и тюрьмы... Теперь он думал только о своем крахе, о людях, поспособствовав­ ших этому краху, да о Лесе и ее не менее страшной, чем тюремный срок, измене. Да, жизнь сломлена, но с чего все началось, что было первым камнем сокрушительного обвала? С извоза? Не пошел бы - не было бы личной вины. Привлекли бы к ответственности, лишили бы должности, может, исключили из партии, но не было бы этого проклятого срока, этого клейма на всю жизнь. Сидел - и этим все ска­ зано. Как он допустил? С его-то боевым прошлым, умом, в полуазиатской стороне. Районщики, каждый второй из которых преступник, - на воле, при власти, он - в тюрьме. Выселенцы, уличенные в связях с бандитами, - свободны, он - за решеткой. Отпетые негодяи, завистники, трусы, пьянчуги, взяточники, непроходимые тупари по-прежнему в колхозных правлениях, он - в камере. Разумеется, Скуратов использовал случай. Извоз - повод, чтобы убрать неугодного низовика. Но что мог один Скуратов? Состоялось партбюро. Заседание гуляевской партячейки. Свидетельские показания. Следствие. Общественное мнение. Суд. Ивезде всеми предан. Предан даже самым близким человеком - женой. Но странно: вина всех, кто его окружал, перед ним была очевидна - продали ни за понюх табаку, да мало того - упекли за решетку. Но когда он пытался определить меру вины каждого из них, то этот каждый оказывался не так уж и виновен в его горе. Партячейцы? Да недотепы деревенские! Увидели Костюкова, листы дознания, нагородили то ли со страху, то ли с обиды невесть чего, не предполагая, чем обернутся для него их отзывы. Костюков? Он записал то, что услышал. Судьи? Руководствовались собранным материалом, Беспалько вообще не хотел - было же видно - упоминать об этих отзывах, если бы не глупая настойчивость Полякова. Горбатенко? На то он прокурор, он и так для него сделал то, что непозволительно ни одному прокурору. Партбюро? Да он сам, будучи инструктором, голосовал за исключение по пустя­ ковым проступкам партийцев. Работники не ему чета выкладывали 207