Скромный, Н. А. Перелом : роман в 4 кн. / Николай Скромный. - Мурманск : Релиз, 2003. - Кн. 3. - 325 с.

Они обе были чудные. Иногда старуха, произносившая по-русски только “харош” и “спасиб”, заговаривала с хозяйкой. Даниловна, которая уже знала десятка два чеченских слов, догадавшись, о чем спра­ шивает Маржан, спокойно и подробно отвечала ей на украинском языке, дополняя свой рассказ выразительными жестами и мимикой. Не важно, что Фариза со старшими дочерьми, понимавшими по-русски, улыбались в горнице, слушая их: часто каждая отвечала либо спраши­ вала совершенно противоположное смыслу разговора, - важно и удиви­ тельно было то, что они обе прекрасно “понимали” друг дружку и бы­ вали весьма довольны состоявшейся беседой. По-своему выразил сочувствие Муса. Молодые чеченки умоляли Даниловну не ходить за водой, не расчищать снег, не носить дрова, не убираться в комнате - отныне это должны делать они, и, не дай Бог, если он увидит хозяйку за работой, - им крепко достанется. Один Мулла остался равнодушным к случившемуся, да о нем меньше всего думала Даниловна. О другом она тревожилась. Не столько мужний тюремный срок печалил ее - томило нехорошим предчувствием, что одним сроком Петру дело не кончится. Помнила она, что орал Строкову и уполно­ моченным по высылке на одном из заседаний пьяный Корней Шевковец, когда комбедовцы решали, вносить ли семью Кожухарей в смертный список выселенцев: “Кто-о? Больна-а? На своих двенадцати десятинах в своем хозяйстве ломать с утра до ночи - здорова, а як в бригаду записаться, зараз же - больна-а... Выслать Кожухарей непре­ менным порядком як кулацкий алимент!” Это было в прошлом году, ныне же, когда еще не замело Петров след, жена Михаила Кривельняка уже съехидничала у еповской лавки: “Утоп Максим - хер с ним, не надо было глубоко заходить. А твой Пётро зараз его догоняет, шоб тому одному не скушно было!”. И это сказано человеком далеким от власти. Что ж ожидать от партячейцев, большинство которых - бывшие члены комбеда, принимавшие участие в прошлой высылке? По воле дико-безжалостной, странно-бездумной власти или по собственному размышлению - кто из них теперь скажет правду? - они однажды преступили тот непреложный закон, по кото­ рому из поколения в поколение жили их рода, - выслали в гибельную неизвестность односельчан. Однажды - и пропало, исчезло для них отныне во исполнение проклятий высланных само понятие непрости­ тельной низости и великого греха, лишились они того слуха, которому доступен голос совести... 199