Скромный, Н. А. Перелом : роман в 4 кн. / Николай Скромный. - Мурманск : Релиз, 2003. - Кн. 3. - 325 с.

овладевал необычный страх, похожий на тот, который он испытывал подростком, - необъяснимый, безотчетный. Страх рос помимо его воли. Он ничего не мог с собой поделать - лежал, широко раскрыв глаза в низкий потолок, и физически ощущал, как медленно деревенеет тело, холодеют руки и ступни раскрытых ног. В какое-то мгновение ему показалось, что он боится лежанки, на которой спала старуха. Страх накатывал оттуда. Он видел спящую, видел ее вольно откинутую во сне руку, видел в тонком призрачном свете даже чёрные латки на затоп­ танных подошвах шерстяных носков, но не было никакой уверенности, что это безмятежно спит та самая странная нищенка. Более того, в таком гробовом безмолвье мог лежать только труп, но не живой человек. С беспощадной ясностью он ощутил, что в комнате, кроме него, никого нет, и у него стянуло кожу на голове. В обрывочных мыслях блеснуло о внезапной смерти старухи, но и это не спасало: покойников он никогда не боялся. Здесь властвовало нечто другое, более сложное, сильное и страшное в своей жуткой необъяснимости. Слабо мелькнуло в сознании, что вот так останавливаются сердца либо сходят с ума, и тут таким неземным ужасом понесло от того, что недвижимо и жутко покоилось на остывшей лежанке, что внезапный стук мог бы и в самом деле лишить его рассудка. Ни пошевелиться, ни здраво подумать он уже не мог, и время для него остановилось. Меркнувшим разумом он собрал остатки воли и дико прохрипел в темноту: - Э-э, тетка... - и подавился, задохнулся воздухом, - ты... жива? Старуха медленным движением убрала руку, но не ответила. Он, не силах оторваться взглядом от чернеющего неподвижного тела, еще раз умоляющим шепотом побудил ее. И вдруг так же неожиданно, как и возник, страх отпустил его. Возвратилось ощущение своего тела - гулко и больно забухало в висках, охватило жаром лицо, шею, сипло и часто заходила грудь, как если бы он вынырнул из глубины, онемев­ шие руки выпустили мертво схваченный угол одеяла. Старуха припод­ нялась и голосом, который у нее звучал то старчески, то молодо, - а теперь почему-то встревоженно, - стала успокаивать его: - Жива, сынок, жива, не бойся! Спи, Господь с тобою. Моя вина, прости ради Христа... Спи! Он навзничь откинулся на подушку, не в состоянии вымолвить слова. Затем поднялся, разжег лампу и, словно впервые, неумело свер­ нул корявую цигарку, не чувствуя под собой холодного листа жести, на котором стоял босыми ногами, не слыша того, о чем еще что-то 126