Скромный, Н. А. Перелом : роман в 4 кн. / Николай Скромный. - Мурманск : Релиз, 2003. - Кн. 1. - 329 с.

- Какая, к хренам, вера! - с раздражением ответил Овчаренко. - Из-за Гонтаревой Леськи остался, вот и вся вера. - Не то, батьки, не то, - поддерживал тему Иван. - Он, подлюка, правду доказывать остался. Вот, мол, я какой. Остался с вами, не побоялся, не погнушался. Что ж, ему можно. В председателях. Везде накормят, напоят, спать уложат... Леську ему не видать. Ходит к нам один местный хлопец, помогает... За старого киргиза отдадим, но только не ему! Правда, батько? Старый Гонтарь посмотрел на сына долгим опечаленным взгля­ дом и не ответил. - Не-ет, - все с той же раздумчивостью продолжал Майкута, - шо ни говори, но вера у них есть. Слышал я, будто этих партийцев когда- то совсем мало было. Гоняли их, били, в тюрьмы сажали навроде пер­ вых христиан, а ты бачишь сколько их стало, какую они махину пору­ шили. Мыслимое ли дело - империю развалить, царя скинуть! Царским генералам с Антантой морды набили. Камня на камне не оставили! Нет, мужики, вера - дело большое. Все в ней. Они и колхозы вытянут, попомните мое слово. Год-два - и пойдет у них. В бараний рог людей покрутят, но колхозы развернут. - Зачем им гнуть? - спросил Повязкин. - Они для людей и делают колхозы... Какой смысл гнуть? Будут гнуть - разбегутся. Не то хуже - восставать начнут. - Не будут гнуться - в лагеря, на высылку, восставать - к стенке. Или нет? - вкрадчиво спросил Овчаренко. - Ты ж на собственной шкуре убедился. Или тебе мало? Я смотрю, ты вроде их оправдываешь. Может, ты уже и со своей высылкой согласный? Повязкин качнул головою, но ответил не только ему: - Всю страну в лагеря не зашлешь, не выселишь, не расстреляешь. Прав ты, Хрисанф, беда страшная, слов нет. Не по-людски с нами поступили. Однако жить как-то надо. Был бы один - прибил бы двух­ трех партийцев - и в петлю. Но я с детьми. О них думать надо... Дай совет. Все по-твоему сделаю, но лишь бы дети не пострадали. Убью, сожгу, утоплю. Только кого? Максима? Вина его есть. Большая вина, но не смертная. Пусть он сам себя судит... Гнездилова? За то, что кто- то меня выслал, а он здесь жить мне дает? Меня когда сюда везли, я думал: все, собачьей смертью вместе с детьми лягу. А тут нет, оказывается. В хате живу, подкармливают, разрешают хозяйство... Люди помогают... Я сегодня, когда слушал Гнездилова, словно второй раз на 291