Скромный, Н. А. Перелом : роман / Н. А. Скромный. - Москва : Современник, 1989. -350,[1] с. - (Новинки "Современника").

я, вытягивая свое хозяйство, тянуть хозяйство бедняка. Где же таких сил набраться. Вы бы и беднякам и по­ могали, а нас не трогали. Мы як-нибудь без вашей по­ мощи... — Да в том-то и беда,— воскликнул Похмельный,— что разживались вы не с одних своих рук! За грошч батрака нанимали. В самую страдную пору он в вашем хозяйстве спину гнул. Кого вы передо мной разыгры­ ваете. Прямо ангелы сидят! Овчаренко удивленно спросил у присутствующих: — Видели такого? На семь собак отгавкался. Оста­ лись мы виноваты. Он со своими друзьями партийцами ни при чем. Они великое дело делают, а мы для них — прах, мусор. Смести в кучу — и в яму. Вот собаки! Что ж с тобой делать, за твои слова, за дела твои? — Что хочешь,— ответил Похмельный и достал папи­ росы.— От дел своих не отказываюсь и смерти не бо­ юсь. Жа ль только что по своей глупости принимать при­ дется... — И примешь, никуда не денешься,— продолжал Ов­ чаренко.— Никак нельзя тебя, Максим, в живых остав­ лять. Мы помрем вскорости, а наши дети под тобой ос­ танутся. За них опасаемся... Нельзя тебе верить... Вот ты мог предупредить нас про выселение. Приехал бы и сказал: мужики, готовьтесь, ждет беда вас. Мы бы хочь як-то подготовились. Высылки, может, и не минули, но хочь добро на деньги обменяли, все бы зараз детям легче. Почему не предупредил? Шо тебе мешало? И ска ­ зать нечего? Эх, Максим! Ты-то! Ходил, ел, пил, жил с нами, вырос на нашем хлебе, кусочник, сволочуга, на наши деньги выучился — и на тебе, выслал! Ты бы хочь, гад, Гонтарей пожалел. Их дочку тискал. Любарца, Сич- каря оставил. Они ведь с твоим батьком парубковали, друзьями считались... На все нагадил, все продал. Не можем мы ни понять, ни простить тебе. У Похмельного задрожали руки, лицо, он схватился за лацканы кожанки и в упор спросил: — Тебе правду сказать? — Перед смертью только правду говорят. — Перед смертью, так перед смертью... Не мог! Не мог поступиться! Можешь ты понять? Ну, оставил бы этих, а остальные? Ты небось себя тоже считаешь без­ винно пострадавшим? Ты — ладно, а тех, кто рядом о тобой сидит: Повязкина, Халавчука, Гулыгу, Солодяка, 301