Скромный, Н. А. Перелом : роман / Н. А. Скромный. - Москва : Современник, 1989. -350,[1] с. - (Новинки "Современника").

колхозников? На взрослых я не выдам ни грамма, пока не засеем все, что возможно. Пусть из лебеды супцы варят, но детей... Детей-то я не могу, словно гусят, на спорыш выгнать! — Знаю, Максим, знаю. И понимаю вас... Мне в Щу- чинской уже собрали кое-что. Еще коров пригоню на мя ­ со. Спецодежда есть... Мало всего, но надо как-то вы­ вернуться. Хотел на той неделе, но коли допекло тебя — по возвращении сразу направлю... Думаешь, мне легко? Мне это распределение по селам тоже стоило. Жаль , не знаете всего... Я прошу вас, товарищи: продержитесь. Ты, Максим, не рычи, ты стань на мое место. Тебе гораздо легче, у тебя хоть какой-то выход отыскать можно. — Да не обо мне речь! — злобясь на Гнездилова еще и за то, что он не хочет понять простого, перебил Пох­ мельный.— Я один. Всегда найду, где поесть, переноче­ вать. Мне колхозного дела жаль. Люди только-только взялись за него — и на тебе! — Ничего, Максим, люди тоже поймут. — Вот уж не знаю. Ты, конечно, хозяин района, твое право решать, куда направлять высланных, но уговари­ вать колхозников я не стану. Сам проси. Гнездилов молча склонил голову. — Ну, и чтоб тебе до конца ясно стало, предупреж­ даю заранее: прежде чем ты начнешь уговаривать, я объ­ явлю, что, пока не засеемся, из колхозного амбара никто ничего не получит. Тот, кто согласится взять на квар­ тиру, будет кормить за свой счет. Вот так... Прикажешь сдать дела — сдам сейчас же, но людям я скажу правду. На лавках зашевелились. — Что хоть за люди? — спросил Кащук. — Чечены. — Господи, их-то за что? — изумился Семен. — За то же самое, что и русских,— спокойно ответил Полухин.— Они сами все расскажут. Шум за окнами становился громче; люди все подхо­ дили и подходили на собрание. На крыльце Похмельный удивился: он привык видеть гуляевцев в одежде грубой, темной, порой нищей, теперь же двор расцвел яркими платками, цветными блузками, плахтами, новыми кепками; блестели напомаженные маслицем ребячьи головы. Многих гуляевцев оторвали от стола, и большинство мужиков пришли навеселе; 269