Скромный, Н. А. Перелом : роман / Н. А. Скромный ; художеств. оформ., ред. авт. - Мурманск : Рус. Север, 1993. - Кн. 2. - 400 с.

дой. Приношу, а он уже отошел. Я думала теми днями жизни лишуся... Она замолчала, тупо глядя в темный под неопущен- ной занавесыо угол запечья. Молчали и остальные, и вдруг лицо старухи сморщилось, она всхлипнула и з а ­ крылась углом грубого платка. — Я те глазоньки ясные, ту посмишечку... И присутствующие увидели не всесильную знахарку, а обыкновенную деревенскую старуху, жалкую в давнем, скорбном одиночестве и печали. — Вот тебе и не перенимай, — прошептала она, ути­ рая слезы платком. — Подожди, Семен, Дождешься сво­ их детей — во все поверишь, все переймешь. До самого сатаны побежишь, абы дитю помочь. Мне одна добрая душа говорила: чем так убиваться по нем, ты учись. Мо­ лодая, дети еще будут, пригодится... Никитин торопливо разлил остатки самогона по ста­ канам, поднес Гуцулке. — Я слышал, нельзя долго плакать по покойнику. По­ чему? Старуха, успокоясь проявленной уважительностью учи теля, выпила, по-мужски вытерла губы. — Являются. Мой Юлек сколько раз являлся. Не ду­ маю про него, не плачу — нема. Наплачусь к ночи —обя~ зательно явится. — Какое же это явление, это сон... — Не, сон другое. Сон — когда спишь, а это наяву. Когда он умер, мне на людях еще терпимо было, а вечер подходит — такая тоска, шо сил нема. Я сховаюсь в хлев, шоб матинко не бачила — она меня крепко ругала за слезы, и горюю-плачу. И вот однажды поднимаю голову, а он стоит напротив! Закричала я и к нему, а он от меня — и пропал. Я, конешно, сразу поняла, шо то мара, но так уж мне хорошо стало, так легко на сердце! Другим вечером я опять в хлев, и опять он ко мне вышел. Я и третьим, и четвертым... Матери молчу! Уже и плакать не надо было. Сяду в темноте вот так, — старуха выпрями­ лась, сжала, кулаки на коленях и окаменела, уставяеь в одну точку, — глазами не моргаю, и через якое-то вре­ мя он и является. Стоит близехонько и посмихается, як в той черный день. Я уже и балакать с ним начала, — счастливо улыбнулась она Похмельному, — все пытала его, с кем он там, хорошо ли ему... А потом меня мать в 48