Синицын, В. В. Примите швартовы! : избранные стихи и проза / Викдан Синицын ; [сост., лит. и художеств. ред. Н. П. Большаковой]. - Мурманск : Мурманское отделение Союза писателей России, 2005.

жишь, ты жирный, а во мне горячая кровь деда-татарина. Она быстро остывает, - затем, вскочив с банки, потряс кулаком: - Нет, я должен, должен дожить до свадьбы сына, давай буду грести! И опять они гребли неизвестно куда. Сутки в больнице тянутся медленно: то боль в полудре моте дает о себе знать, то мысли о Сашке. Павла минутами да же удивляло то, что своего несчастья он, кажется, не замечал, нет, он чувствовал физически с болью отсутствие пальцев на ногах, но о том, что Евгения с дочкой уехала к родителям на всегда, не думал. Однажды вспомнил об этом предательстве, но как-то равнодушно. Последний год к этому все шло. Она посто янно моталась из Мурманска в Ленинград, находя для этого веские причины. То, что он попал в больницу, ускорило развяз ку. Она пришла к нему после ампутации, как только он пришел в себя. Боли у него еще продолжались, но крепился. Она поры висто вошла и сразу, как всегда непоследовательно: - Как себя чувствуешь? Мама тяжело заболела. Ты зна ешь, за ней некому присмотреть. У отца - служба. Я уже взяла билет... - Павел понял, что это навсегда: - Подведи Марию поближе, - он смотрел на дочь, и ста рался запомнить ее лицо. И вдруг, впервые за три года, понял, как дорого ему это существо с такими же, как у него, торчащи ми ушами и белесыми бровями. Он заморгал, стараясь удержать слезу. Евгения ушла, лишив его надежды что-то исправить в их семейной жизни. После ее ухода он почувствовал душевную опустошенность, апатию, не хотелось ни о чем думать, а Люд мила не приходила. Павел ждал ее каждый день, и каждый день боялся этой встречи, и облегченно вздыхал, когда кончались часы посещения больных. Но однажды в палату вошла женщи на, огляделась и направилась к кровати Павла. Это была не Людмила. Павел вздохнул и улыбнулся. - Я жена капитана, а вы - Павел? Меня зовут Галина Се меновна, - начала она. Это была добрая, но чужая для Павла женщина. Она говорила много, улыбалась общим фразам, слов но радуясь, что ее не перебивают в разговоре. Павлу было при 36