Оставьте мою душу в покое : сценарий литературного вечера из цикла "Ерофеевские пятницы" / Центр. гор. б-ка им. М. Горького, Музейн. экспозиция Венедикта Ерофеева ; [сост.: Шталь Е. Н.]. - Кировск : Центральная городская библиотека, 2002.

АРХИВАРИУС: Интересно, что через 36 лет после изгнания, в честь Ерофеева на здании Владимирского пединститута будет установлена мемориальная доска. Этот институт окончили тысячи человек. Среди них немало людей достойных, м ногого добившихся в ж изни и в науке. Но, что любопытно, мемориальная доска только одна и на ней имя студента, не проучившегося в институте и полугода. ЖУРНАЛИСТ: Писал ли вы, Венедикт Васильевич, во Владимире? ЕРОФЕЕВ: Еще как писал. Даже наоборот, когда поступил во Владимирский пединститут, мне сказали: «Венедикт Васильевич, если вам не на что будет жить, то у нас есть «Ученый вестник» Владимирского пединститута, и мы вам охотно предоставим страницы». Но я, как только охотно сунул им в эти страницы всего две статьи о Генрике Ибсене, они заявили, что они методологически никуда не годятся. ЖУРНАЛИСТ: А что значит - методологически? ЕРОФЕЕВ: Я и не стал спрашивать. Еще бы я стал спрашивать! Они сказали: это опять же никуда не годится. Неужели человек не понимает, чего он городит? ЖУРНАЛИСТ: А прозу писали? ЕРОФЕЕВ: Тогда - нет. Писал тогда исключительно о скандинавах, потому что я был тогда ослеплен вот этой скандинавской моей литературой. И только о ней писал. Ж УРНАЛИСТ: Отчего же вы были ими так очарованы? ЕРОФЕЕВ: Потому что они - мои земляки. ЖУРНАЛИСТ: А кто конкретно из скандинавов? ЕРОФЕЕВ: Опять же Генрик Ибсен, Кнут Гамсун в особенности. Да я, в сущности, и м узы ку люблю только Грига и Яна Сибелиуса. Тут уже с этим ничего не поделаешь. М у з ы к а л ь н ы й н о м е р - Г р и г Э . М е н у э т « М и н у в ш и е д н и » ЖУРНАЛИСТ: Когда же вы стали писать беллетристику? ЕРОФЕЕВ: Был большой перерыв. А зимой семидесятого, когда мы мерзли в 11