Шахнович М. М. Охотничьи ямы Восточной Фенноскандии: археология и этнография // Известия Коми научного центра Уральского отделения Российской академии наук. Серия «История и филология». - 2023. - № 1 (59).

Известия Коми научного центра Уральского отделения Российской академии наук № 1 (59), 2023 Серия «История и филология» www.izvestia.komisc.ru 29 всей лесной зоне Европы. В Карелии еще 50 лет назад их поголовье составляло около 15 тыс. особей [15]. Лесной северный олень во второй половине XIX в. оби- тал значительно южнее, чем в настоящее время – на тер- ритории современных Вологодской и Петербургской губер- ний России [14, с. 295; 16, с. 113]. Сегодня южная граница его расселения проходит по северному побережью Онежского озера. Северный олень принадлежит к животным, для кото- рых определяющий фактор жизнедеятельности – это ранее опробованное действие [17, с. 14], поэтому пути передвиже- ний оленьих стад в тайге относительно стабильны и неве- лики, не более 100 км. Смены маршрутов имеют цикличный характер и связаны с необходимостью менять выбитые пастбища. При этом общее направление миграций остается неизменным [18, с. 75]. В летнее время олени держатся не- большими группами (10–13 экз.) или поодиночке, при пере- движении выбирают легкопроходимые места, двигаясь по грядам, сосновым борам, зимой – по льду болот и водоемов. Острова (иногда на удалении до 2 км от берега) – одно из излюбленных мест их летнего обитания. В Северной Каре- лии олени зимуют по берегам и на островах крупных озер или в заболоченных лесах [19, с. 51, 54]. Оленеемкость ягельников северной тайги только Бело- морской Карелии оценивается в 10–12 тыс. животных [14, с. 297]. Оленеводство в Карелии было незначительным, возникло не ранее начала Х VII в., никогда не выходило за границы северных районов и в основном связывается с бе- ломорскими карелами и финнами [20, с. 57]. Цель миграций крупных копытных – перемещение к тер- риториям с сезонно выгодной кормовой базой и более ком- фортным в период активности кровососущих насекомых (морское побережье, склоны горных снежников). Пути пе- ремещения оленей и лосей не совпадают, поэтому специ- ализированные ловушки на определенный вид копытных делались в разных местах. Ареал распространения ловчих ям Скорее всего, охотничьи ямы использовались в раз- ные временные периоды по всей лесной зоне Европы. Их многочисленность в Фенноскандии, вероятно, объясняется обстоятельством, что сегодня в послеледниковых ландшаф- тах они более заметны и проще визуально вычленяются на местности. В Карелии можно отметить некоторую общую тенденцию значительного уменьшения их фиксации южнее широты северного побережья Онежского озера. В Северном и Западном Приладожье они уже единичны. Например, при наших разведках на восточном берегу озера Янисъярви они были обнаружены только один раз (две впадины око- ло устья р. Леппяоя) [21, с. 12]. Самая южная известная нам находка «оленьих ям» – это две группы из восьми впадин в северной части Карельского перешейка около дер. Проточ- ное [22, с. 125] и три ямы на о-ве Кемиенсаари (Kemiönsaari Hammarsboda 4) в Финском заливе Балтийского моря. Нель- зя исключать, что при целенаправленном поиске ареал рас- пространения охотничьих ям будет более точно очерчен, и они обнаружатся на более южных территориях – в Вологод- ской и Архангельской областях. Этническая принадлежность Системы охотничьих ям в лесах Северной Финляндии и Северной Карелии финляндские историки и этнографы XVIII – XIX вв. связывают с саамскими древностями периода X –XVI вв. [23, с. 50, 54]. Данная атрибуция основывается на традиционных представлениях местного населения о хоро- шо заметных, но малопонятных земляных сооружениях как о следах деятельности легендарной «лопи»: «лапланд- ские могилы», «лопские печища», «лопарские руины», «лапландские курганы», «оленьи могилы» и т.д. [10, с. 119]. Еще полтора века назад это утверждение воспринималось с определенным скепсисом 4 . Конкретных доказательств «лопарской» этнической принадлежности подобного типа «стационарных находок» в Финляндии и Карелии нет. Для каждого рассматриваемого объекта требуется отдельное обоснование [25]. Сегодня можно утверждать, что в Сред- невековье в Фенноскандии ловушки могли использовать как аборигены – саамы, терфинны, квены, так и сосед- ствующее «старожильческое население» – корела, финны, германцы. Датировка охотничьих ям Надежная датировка ям в ходе археологических работ часто затруднительна, так как датирующие предметы от- сутствуют, а находки органики редки. При этом нужно учи- тывать, что древесина или уголь, найденные на дне ямы, могут быть не связаны со строительством и функциони- рованием ловушки. Ямы обычно подновлялись перед но- вым этапом эксплуатации, следовательно, на объектах, где было несколько периодов использования, более ранний материал будет уничтожен. В таких случаях единственно доступный материал для разнопланового датирования – это слой под насыпью выброса. В Фенноскандии по образцам угля ямы-ловушки дати- руются в широком временном диапазоне – от позднего ме- золита ( V тыс. до н.э.) до XVI в. и этнографической совре- менности. Основной массив полученных дат приходится на ранний железный век (с 500 лет до н.э.) и Средневековье [10, с. 123]. Самая древняя известная нам дата происходит из ямы на стоянке Хюрюнсалми Нуолихарью в Северной Финляндии – 8960 ± 120 л.н. (Hel-3924) и 8890 ± 110 л.н. (Hel-4045) [26, с. 59, 60]. В Карелии единственная дата по- лучена из конструкции ямы на поселении Тунгуда XXV – 4615 ± 55 ВР (SPb 3628). О продолжительности существования практики охот- ничьих ям в разных регионах Фенноскандии можно судить по обширной этнографической информации, которая чаще всего имеет легендарный характер. Как упоминалось, в Финской Лапландии и Северной Финляндии уже в сере- дине XVIII в. «о ловле ямами говорилось, как о далеком прошлом». Предположительное окончание использования ям-ловушек в этих районах относится к XVI в. [27, р. 140]. По экспедиционным материалам 1970-х гг. карелы уже в XIX в. «оленьи ямы лопарского времени» давно воспри- 4 «Еще прежде в Финляндии и в Русской Карелии я имел случай видеть различные памятники, по мнению местных жителей, принадлежавшие некогда Лопарям, но мне кажется сомнительным их лопарское происхож- дение» [24, с. 254].