Сергеев, А. М. Ключи : (философские размышления) / А. М. Сергеев ; М-во образования и науки Рос. Федерации, Мурм. гос. гуманитар. ун-т. - Мурманск : Мурманский государственный гуманитарный университет, 2011.

212 СЕРГЕЕВ АНДРЕЙ МИХАЙЛОВИЧ Говоря о «языковом» усмирении желания, интересно привлечь внимание как к постепенному нарастанию роли безличных конструк ций, снижающих экспрессию, так и к замене междометий и частиц, стонов и криков местоимениями. Местоимения употребляются влю бленными в русле именования отдельных участков и органов тел, ко торые выделены и помечены пространством страсти и картографией коллективного тела любовников. Местоимениями «он», «она», «его», «ее», «ему», «ей» удается зафиксировать и выразить отношение че ловека к другому человеку, непосредственно связанное с желанием. В параметрах складывающейся - на вышеотмеченной языковой осно ве - перформативной логики людям удается сопрягать сферу страсти с языком. Язык влюбленных, все более приобретающий рациональ ные черты, помогает сохранить и продлить их внутренние отноше ния за пределами эпицентра страсти: лексика субкультуры желания становится частью более обширных языков. Наша субъективность со циализируется, и речь теперь может идти о социальном партнерстве. Человек учится быть субъектом собственных действий, все больше используя язык, понятный как ему самому, так и любому другому, ведь чем более такой язык отстраняется от нас, тем более он приго ден для коммуникаций вовне. Не только приобретая опыт вхождения в охватывающее нас желание, но и имея опыт выхождения из него и преобразования на шей субъективности в личностное измерение бытия, мы начинаем считать, что, будучи внутри страсти, наша языковая субъектность из ламывается и полностью уступает место нашей субъективности. Язык страсти понимается нами теперь уже в качестве языка аффекта и экс цесса, когда, находясь внутри него, мы сами себе незнакомы, и по тому нам трудно ему довериться за пределами коллективного тела влюбленных. Разумеется, мы дорожим воспоминаниями о своем пребыва нии в аффектах страсти, ведь именно в них концентрируется наша субъективность и располагается наша память об интимности наше го - в себе - присутствия. Наша субъективность, вмещенная и поме щенная в язык стонов и криков, хоронится нами от того, кто не испы тал размах испытанного нами желания. Однако со временем такие воспоминания прикрываются и обволакиваются другими слоями на шего языка, более тяготеющими к публичному изъяснению. Теперь уже если мы испытываем потребность в том, чтобы заявить о своей