Семенов, В. П. Сколько нам лет : (мировоззрение) / В. П. Смирнов. – Мурманск : Информационно-издательский центр «Живая Арктика», 1997. – 87, [1] с.

j8. С м и р н о в . С к о л ь к о н а м л ё т . если и не дадут узнать, то приведут наше незнание в сис­ тему. Слово "счастье" пришло в праславянский язык из еще более раннего древнеиндийского, и означало "хоро­ шую часть", "хороший удел". Где-то там же, среди наших далеких предков, "счастье" раздвоилось, стало означать еще и "со-участие" в общем деле. Если бы братья-славяне эти­ ми двумя значениями и ограничились, то утверждение Владимира Галактионовича "Человек создан для счастья..." пожалуй не вызывало бы возражений и сегодня. Но под напором исторического времени "счастье" буквально р а з ­ дробилось. В Далевском словаре русского языка, состав­ ленном в 19-м веке, мы уже насчитываем четыре группы понятий. Первая, основная, трактует счастье как судьбу, рок: "Всякому свое счастье, в чужое счастье не заедешь". Засим идет случайность, желанная неожиданность, талан, удача, спорина в деле: "Со счастьем на клад набредешь, без счастья и гриба не найдешь". Третьим в порядке значе­ ний названо благоденствие, благополучие в смысле земного блаженства, желанной насущной жизни без горя, смут и тревог. А четвертая группа и вовсе плюралистична: она называет счастьем все то, что желанно каждому индивиду по вкусам и привычкам его: "Счастье в нас, а не вокруг да около". В общем, ко времени Даля в народе уже ходило полное меню понятий о счастье, количественно не беднее нынешнего. Но с тех пор многое изменилось. В академическом Сло­ варе русского языка 1984 г. прежнее заглавное значение счастья в качестве судьбы стало хвостовым, "простореч­ ным", на первое место вышло "состояние высшей удовлет­ воренности жизнью, чувство глубокого довольства и радо­ сти". Такой кувырок легко объясним советскостью слова­ ря, обязательным тогдашним атеизмом с незабвенными лозунгами "Партия - наш рулевой!" и "Человек - кузнец 5