Семенов, В. П. Публицистика / Владимир Семенов ; [Мурм. орг. Союза рос. писателей]. – Мурманск : ЗАО Нордмет, 2008. – 404 с.

ными собеседниками, приходящими на помощь в нужную минуту. И вот что, пожалуй, главное в этом процессе, чему мы не отдаем должного отчета. Именно благодаря семейной читательской эстафете у нас нет духовной пропасти между поколениями, нет даже разрыва, который нынче многие ощущают, о котором социологи-аналитики го­ ворят как о беде современного общества. Конечно, в чем-то внучата меня уже обгоняют, они ловчее обращаются с компьютером и прочи­ ми электронными новшествами, у нас довольно разные музыкальные пристрастия, но в нашей семье есть общее, более глубокое и прочное читательское основание, где дети и внуки по-прежнему признают моё старшинство Вот так и живем, так и балансируем Где дети и внуки мне помо­ гут, подскажут, а где - я Без обиды, без напряжения. Такая вот колы­ бель эволюции получается. Благодаря книгам, которые далеко еще не отыграли свою цивилизующую роль. КАКОВА ПОЛЬЗА ЦЕНЗУРЫ? 6 июня исполнится 85 лет тому, как постановлением Совнарк было создано Главное управление охраны государственных и военных тайн в печати (советская цензура). По иронии судьбы (или по симво­ лике замысла советского правительства) в этот же день мы отмечаем рождение Александра Сергеевича Пушкина - свободолюбивого «солн­ ца русской поэзии». Его тоже цензурировали, но эта цензура была по- истине царской: лично самодержец читал и оценивал пушкинские про­ изведения. И вообще при «проклятом царизме» цензура все-таки была гласной, и работали в ней, как правило, люди видные, благородные, а часто и знаменитые: Федор Тютчев, скажем, или Александр Никитенко, оставивший по себе добрую память и три тома ярких «Воспоминаний» о жизни и службе своей. Среди советских цензоров, наверное, тоже немало было эру­ дированных, умных людей, но система их нивелировала Эти люди существовали как бы анонимно, с авторами не встречались, не раз­ говаривали, сообщали свои требования через редакцию. И не тайны государственные цензура была призвана охранять в советское время, а само советское время, существующий порядок вещей. Запреты доходили до абсурда. Свою вторую книгу стихов, напри­ мер, я назвал «Окружение», и это название уже было изображено в