Семенов, В. П. HOMO AMANS - Человек любящий : (русская перспектива) / В. П. Семенов ; [Мурм. орг. Союза рос. писателей]. – Апатиты ; Мурманск : Живая Арктика, 2000. – XCV с. : ил.

XL Владимир Семенов колебимой уверенности в том, что всякое деяние требует конечного воздаяния. Это чувство справедливости все еще на три четверти ос­ тавалось языческим. И оно требовало отмщения... Тогда и не помыш­ ляли о возможной невменяемости подсудимого, о допустимости су­ дебной ошибки, отсутствовало сознание того, что общество виновно в преступлении отдельного человека; не задавались вопросом, мож­ но ли исправить преступника вместо того, чтобы обрекать его на стра­ дания. Или, скажем, так: эти чувства не то чтобы вообще отсутство­ вали, но оставались невыраженными, сливаясь в одно безотчетное чувство жалости и готовности к прощению, что, однако, независимо от вины, то и дело вытеснялось жестоким удовлетворением от дос­ тигнутой справедливости. Там, где мы нерешительно отмериваем смяг­ ченные наказния, лишь наполовину признавая вину подсудимого, сред­ невековое правосудие знает только две крайности: полную меру жес­ токого наказания - и милосердие... Словно исполин с детской головой, народ бросается от удушаю­ щих адских страхов - к младенческим радостям, от дикой жестокости - к слезливому умилению. Жизнь его полна крайностей: безусловное отречение от всех мирских радостей - и безумная тяга к наживе и наслаждениям, мрачная ненависть - и смешливость и добродушие". Не правда ли, с картины, нарисованной Хёйзингой, смотрит на нас психическая физиономия подростка. Легко узнаваемы ее основные чер­ ты: неуравновешенность, обостренное чувство справедливости, понима­ емой примитивно, как необходимость мщения; слезливость, легко пере­ ходящая в немотивированную жестокость; желание покрасоваться, выде­ литься принадлежностью к какой-нибудь привилегированной группе, вер­ ховодящей в близлежащем районе или хотя бы в отдельно взятом дворе; приверженность обетам и клятвам, доходящая до рыцарской самоотвер­ женности; всегдашняя готовность "выяснить отношения", "стыкнуться" по малейшему поводу, а то и без повода, лишь бы лишний раз увериться в своих правах и силах, утвердиться, возвыситься в глазах сверстников и в своих собственных. Все это - повседневное мирочувствование наших пяти- шестиклассников, их настоящая текущая жизнь, которую мы, взрослые, обнаруживаем в своих детях только частично, верхушечно, не придавая ей особого значения. А для подростка она настолько серьезна, что без труда подчас затмевает и перевешивает официальную школьную (обык­ новенно рутинную) и семейную долю их жизни. В средневековом же обществе (по крайней мере в его классичес­ кой фазе) и взрослая жизнь протекала в рамках подросткового мен­ талитета. Все эти рыцарские и рыцарско-монашеские ордена, благо­ родные бескровные сшибки во имя прекрасной дамы, судебные по