Семенов, В. П. HOMO AMANS - Человек любящий : (русская перспектива) / В. П. Семенов ; [Мурм. орг. Союза рос. писателей]. – Апатиты ; Мурманск : Живая Арктика, 2000. – XCV с. : ил.

Homo Amans - Человек любящий IX статейны и не влияют на результаты опросов. Там мы услышим ответы почти однообразные (меняющие форму, а по сути стянутые в две маг­ нетические точки): любимый человек и любимая работа. Магниты мо­ гут меняться местами, соперничая друг с другом, но притягательность обоих неизменна. Две любвиж близкому человеку (шире - семье1) и к повседневному труду - вот два кита, на которых по преобладающему народному разумению покоится и пульсирует счастьем жизнь челове­ ка. О третьем ките - о любви к миру, к Богу (попробую договориться и с верующим и с нетеистом) - опрашиваемые заговаривают редко. Воз­ можно, потому что впитали ее вместе с молоком матери, и любовь к Божьему миру естественна для них, как сама речь, - тогда зачем о ней и заговаривать. Возможно, считают это чувство слишком интимным для обнаро­ дования. Однако большинство, пожалуй, молчит по другим причинам. Одни не верят, другие не знают и даже не догадываются, что без тре­ тьего - целеполагающего и направляющего - чувства для счастли­ вой жизни нет достаточных оснований. Без него наша любовь-страсть к себе подобному зашорена эгоизмом. Без любви к миру и наша лю­ бовь к работе слепа и глуха, и оба наших кита, хоть порознь, хоть совместно, а в итоге могут заглубить нас в пучину, в несчастье, сами не желая того. Счастливого человека можно, мне кажется, сравнить с воднолыж­ ником, буксируемым любовью к Божьему миру. Потеря или изначаль­ ное отсутствие одной из лыж (скажем, любимой работы) в этом случае еще не катастрофа: спортсмены выезжают и на одной. Даже потеряв и вторую, мы возможно сумеем удержаться на ногах, скользить на пят­ ках, подтягиваться к буксировщику. Но выпустив из рук трос, неминуе­ мо погружаемся и барахтаемся: обе лыжи теряют смысл. Полнота же человеческого счастья обеспечивается взаимодействием всех трех видов, трех ипостасей любви: к близким, к призванию, к неповторимо­ му Божьему миру. Это крылья и сердце нашего счастья; это чувства, не только позволяющие нам минутами парить в поднебесье, но и де­ лающие нашу земную повседневную жизнь бесценной, священной величиной2. Я вижу как минимум два подтверждения законности на­ ших притязаний на такое счастье, то есть человек, как мне думается, именно для такого счастья и создан. ' “Верьте, далее семейства счастье ходить не умеет", - писал Афанасий Фет своему дру­ гу Льву Толстому. Наверное, потому так писал, что и свою любимую поэтическую работу, при­ носящую счастье, тоже считал делом домашним, семейным. 2 Ценное замечание Л. Н. Толстого: "Нет успокоения ни тому, кто живет для мирских це­ лей среди людей, ни тому, кто живет для духовных целей один. Успокоение получает только тот, кто живет для служения Богу среди людей".