Семенов-Тян-Шанский О.И. Северный олень. Москва, 1977.

этих случаях масть интродуцированных оленей и в каком направлении. Переход человека от охотничьего промысла к оленеводческому хо­ зяйству был обусловлен в свое время социально-экономическими стиму­ лами. В. Г. Богораз-Тан по этому поводу приводит характерные пого­ ворки эвенов (охотников) и чукчей (оленеводов): «У охотника пита­ ние неверное», «Наша еда вокруг нас на ногах ходит», «Наша еда р а ­ стет, пока мы спим». Мы сопоставляем две формы использования северных оленей на той стадии, когда они уже хорошо дифференцировались; очевидно, что для этого оленеводство должно было пройти долгий путь развития. Несом­ ненно, что вначале человек приручал оленей не для того, чтобы исполь­ зовать их мясо или шкуру. Скорее всего он приручал их для охоты, в качестве манного животного, для маскировки стрелка при подходе его к диким оленям, а может быть — как вьючное животное. Этнограф В. В. Чарнолуский еще в 1927 г. записал в восточной части Кольского полуострова устные предания саамов: «В вежное вр ем я1 у каждого лопаря оленей было помалу и употреблялись для езды и в качестве охотничьих животных («манщиков»). Досельные2 лопари были знаме­ нитые охотники и промышляли больше всего дикар ей3, мясом которых питались, еще брали куропаток и рыбу» (Чарнолуский, 1930, с. 26). Хотя сообщенные Чарнолуским опросные сведения не поддаются точной датировке, фактическая сторона их подтверждается докумен­ тальными материалами: «По переписи 1786 года у саамов Кольского уезда имелось 4713 оленей... Для большинства саамов оленеводство еще не стало ведущей отраслью хозяйства. Оленей обыкновенно держали лишь для транспортных нужд. Потребности в мясе и шкурах удовлет­ ворялись в основном путем охоты на диких животных» (Ушаков, 1972, с. 216). Исторические сведения, по которым можно судить о статусе дикого оленя, к сожалению, скудны. Ф. Д. Плеске, пересекший в 1880 г. весь Кольский полуостров, от Кандалакши до Колы, сообщает: «На Иманд­ ре, где в прежние годы олень жил в баснословном количестве, он встре­ чается и теперь, хотя постоянные преследования грозят или истребить его здесь совершенно, или по крайней мере оттеснить в самые глухие места. Еще по словам академика Миддендорфа, волки загоняли иног­ да «а тундры стада оленей в 300—400 штук, теперь о таких стадах не может быть и речи». И далее: «В окрестностях озера Имандра... олени водятся теперь на более отдаленных тундрах, каковы Хибины горы, Чу­ ни и Монча-тундры, но поодиночке встречаются еще повсюду» (1887, с. 144). Добавим от себя, что появление диких оленей на Имандре в «басно­ словном количестве» скорее всего объясняется временной концентраци­ ей их в процессе тех самых миграций, о которых позднее писал В. В. Чарнолуский. Стада в сотни голов, попадавшиеся на горных тунд­ рах во время путешествия А. Ф. Миддендорфа, совершенного в 1840 г., были, очевидно, такого же происхождения, как и стада, которые мы на ­ блюдали на горных тундрах заповедника в 1930-х годах: они образуют­ ся в связи с местными вертикальными миграциями. Плеске считал, что численность диких оленей контролируется волками, но в этом вопросе с ним трудно согласиться. Упоминая об оттеснении диких оленей «в самые глухие места», тот ж е Плеске, очевидно, имел в виду места, глу­ хие для людей, но не для волков. 1 Вежное время — эпоха, когда саамы не знали другого жилища, кроме вежи (род шалаша, отопляемого костром); здесь этот термин означает «в глубокую старину». 2 Досельный — старинный. 3 «Дикарь» — употребительное на Кольском полуострове название дикого северного оленя. 9