Селиверстов, Л. С. В Арктике на парусниках и атомоходах / Л. С. Селивёрстов. – Мурманск : Мурманское книжное изд-во, 2008. - 413, [1] с.: ил., портр.

постепенно пошло на лад, я полушутя крикнул боцману: «Береги брашпиль, да не высовывайся!» и поспешил на мостик. Ураганный хаос ветра, снега, водяных пото­ ков, обрушивавшихся на верхнюю палубу, кажется, чуть-чуть стал ослабевать. Появились паузы между дикими порывами шквалов —явный признак, что ураган выдыхается. Поднялись с матросом на мостик. После ужасной сутолоки и водяной купели на открытой носовой палубе в рулевой рубке было сравнительно уютно. Максим Афанасьевич по-прежнему возвышался над машинным телеграфом и, кажется, не смотрел в иллюминаторы... там сплошная снежно-ледяная корка — что твои ставни. Появилось ощущение, что немыслимое напряжение немного отпустило капи­ тана. И когда третий помощник возбужденно объявил по внутренней трансляции, что судно пошло от берега в море, капитан добродушно крякнул и пошёл проверить место судна, уточнённое и положенное вторым штурманом на карту. Я встал к ма­ шинному телеграфу. Снаружи начал улавливаться спад шального шторма. Нако­ нец, капитан вышел из штурманской, постоял немного, бесцельно глядя в замерз­ ший иллюминатор, и, обернувшись ко мне, устало сказал: «Ну что, старпом, давай попробуем ещё раз... возьми ребят и иди на бак, а я буду постепенно уменьшать ход. Если брашпиль не потянет —не насилуй, ещё подождем немного. И посылай ребят сказать, как там пойдет...». Я согласно кивнул головой и, тщательно застегнувшись, снова шагнул из уют­ ной рубки в гудящую тёмную, ветрено-снежную сумятицу. Боцман, почувствовав некоторое облегчение, уже суетился на полубаке, смущенно показывая на снежные сугробы у фальшборта. Не спеша пустили брашпиль вхолостую, подождали, пока машины ещё сбросят обороты и, определив положение якорь-цепей, попробовали выбирать левый якорь. Медленно заклацала звеньями якорная цепь —пошел якорь! Матрос побежал на мостик с докладом капитану. Очень долго и трудно с глубины почти 100 метров выбирали якорные цепи, поднимали якоря. Но... все проходит! Наконец, штурман, наблюдавший за якорями, громко и весело крикнул: «Якорь вышел из воды —чист!». Затем подобрали второй под клюз и пошли к подветренно­ му северному берегу Териберской губы. Но глубины были чрезмерно велики, поэтому решили лечь в дрейф и, подрабатывая машинами, оставаться под прикры­ тием высокого скалистого, очень приглубого берега до улучшения погоды. Обсуждая потом эту грозную ночную ситуацию, старший механик Анатолий Яковлевич Ушаков всегда с долей умного добродушного юмора, несколько смущенно рассказывал: «Смотрю в иллюминатор, снег вдруг на какой-то момент пронесло, и я с ужасом увидел в нескольких десятках метров —ну, так показалось —от судна высокие, чёрные скалы... не помню, как “скатился” в машинное отделение!». Да, моряки-командиры в большинстве своем —профессионалы, люди чести, долга и высокой степени ответственности. Вот, пожалуйста, старший механик —помнит или не помнит (я думаю, что это он для «красного словца» сказал), но всё же в самый критический момент «скатился» в машинное отделение на свой пост, а не куда-нибудь... к шлюпкам или что-то в этом роде. Он помнит и считает, что должен стоять там, где полагается, —руководить, управлять, выполнять команды с мостика. Теперь же весна, погода спокойная, уже нормальный световой день, и всё идет ладом, как полагается на пассажирском судне в рейсе. Груз, наконец, сдан, пассажи­ ры уже давно на берегу, пора сниматься с якоря и далее... в губу Ярнышную. Стоян­ ка там всегда, при любых погодных условиях, спокойнее и удобнее. Дело в том, что 241