Селиверстов, Л. С. В Арктике на парусниках и атомоходах / Л. С. Селивёрстов. – Мурманск : Мурманское книжное изд-во, 2008. - 413, [1] с.: ил., портр.

вырывают друг у друга паровой шланг —кого-то уже слегка ошпарило и дикий (чаще дурачатся!) крик. На кого-то «невзначай» вылили тазик холодной, как лёд, воды (забортная вода + 5—7 градусов). Да, тут воистину —«выживают только сильные». И всё-таки, хотя долго и трудно, привыкали к этой окаянной мойке, а куда денешь­ ся? Недаром моя бабушка иногда говорила: «Привыкнешь, так и в аду хорошо!». И правда необходимость, обстоятельства, среда обитания —великие регуляторы в жизни общества. Надо признаться, что судовая баня была не единственным неудобством в усло­ виях судовой жизни. Всего несколько кранов холодной воды в длинном узком судо­ вом умывальнике при такой массе обитателей, которые в силу специфики судовой жизни вынуждены были пользоваться ими в строго определённое и ограниченное время (перед вахтой, после вахты, общий подъём утром и т. д.). А о туалетах просто не хочется вспоминать. Самые трудные, жёсткие условия обитания всё же в подлинных «низах» — в машинно-котельных отделениях. Бывало, во время ходовой вахты спустишься по какому-либо делу в кочегарку, а там истинно —преисподняя. Во-первых, всегда полутемно —свет тусклый от угольной пыли. Помещения котельных тесные —кру­ гом сталь: переборки, стенки паровых котлов, подволоки, по стальному настилу палуб грохочут тачки с углём, шумят машины, свистит пар в трубопроводах, всё вибрирует, качается. Кочегары, словно черти в аду! По пояс голые, в лёгких рабо­ чих штанах и ботинках, на шее —мокрое чёрное от угольной пыли полотенце, чаще просто тряпица. По сильным, мускулистым телам ручейками течёт грязный пот. А перед ними пышущие нестерпимым жаром прожорливые топки судовых котлов (шесть котлов —восемнадцать топок). На больших линейных ледоколах по десять паровых котлов. Кочегары составляли треть и более всего экипажа. На одну ходо­ вую вахту заступали до тридцати кочегаров —старшины, первый и второй класс — угольщики. Работа адская —открывай дверку топки, бросай уголь, шуруй, подламывай, сгре­ бай. Могучее пламя, словно яростный зверь, мечется, бьётся в тесной, раскалённой пасти топки. Забросал одну, вторая требует —успевай, топки не ждут. Гляди на манометры —как давление пара? Захлопнул дверь топки, наклонил рожком вниз висящий на шкерте чайник с водой, напился, плеснул чуть на себя и снова к топкам. Лишь изредка несколько свободных минут —выпрямился в ярком свете пламени соседних топок и словно сказочный «дух» —лицо в угольной мокрой копоти, лишь зубы блестят. Да, «...окончив кидать, он напился воды...» —всё, как в старой морской песне Л. Утёсова о погибшем кочегаре. Единственно, что спасает в арктическом плава­ нии —холод наверху, на палубе, тогда и в котельных отделениях дышать легче. Нелёгкое дело матросская служба, а кочегарская и подавно. На бесконечных ходо­ вых вахтах в арктических льдах кочегары грустно шутили: «За вахту ведро воды выпьем и ни разу в туалет не заглянем —всё потом выходит!». И всё же истинные кочегары, как правило, гордились своей профессией, своей очень нелёгкой, мужской работой в море, особенно во льдах и штормах —они знали себе цену. Рассказывали байку. Встретились друзья моряки, плававшие ранее коче­ гарами. Один смущённо поведал другу: «Знаешь, Васёк, я теперь поваром работаю». Изумлённый приятель восклицает: «Коля, как ты мог —классный кочегар?!». Друг хмуро взглянул и отрезал: «Нужда заставит, так капитаном пойдёшь!». Да, признать­ ся... одолжил! Это в определённой степени шутки, ну, а если серьёзно, то кочегары в 156