Селиверстов, Л. С. Из Поморья - в океан : записки моряка / Л. С. Селиверстов. – Мурманск : Мурманское книжное изд-во, 2005. - 374 с.: ил.

Позавтракали. По случаю семейного события на столе изобилие — горячие вкус­ нейшие шаньги, пирожки, сметана, молоко — все свое, свежее. Хозяйки относились ко всему внимательно-торжественно — нам еще и в дорогу насовали по карманам всякой домашней снеди. Ну до чего же славные и гостеприимные эти, в общем-то, вовсе и незнакомые нам женщины-поморки. Мы были растроганы до предела, осо­ бенно брат, хвативший в свои двадцать шесть лет через край жестокого военного лихолетья. Ну что же — надо прощаться. Все было отлично. Оделись, вещмешки и винтов­ ки по-походному, сумки с собачками через плечо со страховочным поясом. Присе­ ли на дорожку, распрощались с гостеприимными хозяевами и бодро зашагали в сторону дома. Да, до дома еще шагать и шагать — более 120 километров. «Ну где наши не шагали, — замечает Федор, — дойдем и теперь, запросто». Добрались через пять дней. В Койде был день отдыха. И вот явились к родному дому. Вынялись с моря — говорят по этому случаю в Поморье. Попечение над ма­ ленькой Пальмой с несколько неожиданным для меня удовольствием взяла моя, ныне покойная, матушка. А впрочем, что же тут неожиданного? В большой поло­ вине просторного двухэтажного, истинно поморского, дома на самом берегу Ку­ лоя живут «старик со старухой» вдвоем. Ведь нельзя же меня серьезно постоянным жильцом считать. С одной путины — на другую и так круглый год. Дома — гость. Две, три недели и снова в путь. Знать потому и полюбила моя добрая старенькая мама собачку — будто внуч­ ку. Ах, как она ее любила и какая замечательно красивая собака-лайка вырастала. Статная, с острыми стоячими ушами, темно-коричневого, этакого орехового окра­ са, с короткой блестящей шерстью — просто загляденье. Старая хозяйка души в ней не чаяла. Постоянно вместе, такое впечатление, что у них абсолютное взаимо­ понимание. Но недолго продолжалась эта трогательная дружба. Случилась трагедия, неле­ пая и страшная. Пришло лето. Пальме уже было месяцев пять или чуть более — почти взрослая. Однажды под вечер пошла моя мать за дальние поля, кажется, овец разыскивала. Пальма, разумеется, с ней — носится по окрестностям, подбежала к густому кустарнику на опушке леса. Мать что-то обеспокоило, она крикнула: «Паль­ ма! Ко мне!». И в этот момент из лесной чащи выскочил матерый волк... минуты не прошло и — нет Пальмы. Лютый разбойник с собачкой в зубах метнулся в лес — и след простыл. Понятно, где же полущенку против этого зверя устоять — цапнул, на загривок и был таков. Откуда он тут взялся — наваждение какое-то. Хотя во время войны (да и после тоже) иметь личное оружие строго запреща­ лось, да, собственно, и стрелять было некому, с другим зверьем — фашистами — сражались. Вот и развелось этой нечисти в округе довольно много. Более всего волки разбойничали на дальних пастбищах. Бывало даже на жеребят бросались. Но тут все случилось буквально возле домов — под окнами. Когда я после очередной промысловой поездки вернулся домой, на моей бед­ ной матери, как говорят, лица не было. Горевала так, что с трудом рассказала, как все случилось. И все повторяла: «Как родная внучка была, и за что Бог еще раз наказал меня, за что мне такое горе!» Мне тоже было очень жаль славную Пальму, но еще больше я жалел мою добрую, ласковую, неутешную старушку-мать. Изо всех сил я успокаивал и утешал маму, обещая, что в будущем году по пути с Инцев специально зайду в Мегру и принесу другую, такую же Пальму. Да куда там: «Та­ кой уже не будет — до чего же умная да ласковая была, потому видно и недолговеч­ 66