Селивёрстов, Л. С. Родные берега / Л. С. Селивёрстов. – Мурманск : Мурманское книжное издательство, 2012. - 382, [1] с. : ил., портр., карты.

А однажды, вероятно доведённый до белого каления моими постоянными рас­ спросами о войне: как да почему, он вдруг резко повернулся ко мне и глухим, не­ ровным голосом произнёс тяжелую фразу: «Слушай, пацан, ты живи и радуйся, что мы всю эту кровавую кашу расхлебали без тебя!». Потом уже немного мягче доба­ вил: «Понимаешь, там всё вперемешку —раненые, убитые, где чья нога, голова ва­ ляется. Кровь, грязь, смерть. Постоянно голодные, часто в мокрой холодной одеж­ де. Вспоминать не хочется, но и забыть невозможно, будь оно проклято всё!» — будто не своим голосом бросал брат горькие слова. У брата Фёдора был очень сложный, порою запредельно жёсткий характер и временами буйно-яростный взгляд, который невозможно выдержать. В его поведе­ нии бывало много холодного цинизма, повышенной возбудимости и этакого зата­ ённого, но порою проявлявшегося напряжения, настроя на опасность, что ли. Война, безусловно, наложила на этого ранее боевого, весёлого парня вечное, жестко-крова­ вое клеймо. Оно и понятно. Почти четыре года —от государственной границы — практически до Волги, а потом обратно —на Запад. Закончил войну в мае 1945 года где-то между Веной и Прагой. В военном билете краткая запись: «Участие в Вели­ кой Отечественной войне: 22 июня 1941 —09 мая 1945 года», как говорят, от звонка до звонка. И снова встают в памяти горькие, тягостные воспоминания —очередные про­ воды родных и друзей в армию —на фронт. Это было в октябре 1943 года. Наши ребята 1926 года рождения —группа предпоследнего военного призыва была, на наш взгляд, наиболее дружная, активная и самая молодая... им было всего по 17 лет. Уходил на военную службу (как тогда говорили «на позицию») мой, уже пятый по старшинству, брат Николай. В Российском императорском флоте и в армии был такой статус, например: Иванов 9-й или Тучков 4-й. Вот и у нас, начиная с нашего отца —солдата Первой мировой войны, именовался бы мой брат Николай: Сели­ вёрстов 6-й —звучит! Вместе с ним уходили и его добрые друзья: Григорий Иванович Широкий, Алек­ сандр Ефимович Широкий, Алексей Федорович Попов, Андрей Федорович Медве­ дев, Игорь Степанович Медведев, Петр Алексеевич Личутин. Да, красивые и по- военному взрослые были ребята —крепкие, самостоятельные. Уже успели проявить себя на рыбных и зверобойных промыслах —везде и всегда были в числе первых — энергичные и по-граждански ответственные. Мы, вовсе малые пацаны, смотрели на них с восторгом и гордостью —они были для нас пример и мечты на будущее. И на военную службу в свои семнадцать лет они шли красиво, дружно, собран­ но, как и подобает молодым поморам. Мы довезли их на лошадях до Черного ручья — это в 12-ти километрах по дороге Долгощелье—Мезень. Дальше на лошадях нельзя —большое болото еще не промерзло. Тут они переоделись по-походному: телогрейки, промысловые сапоги, на голове шапки-кубанки (хорошо это помню). Да еще бы винтовки за плечи и готовые солдаты —по крайне мере, стрелки, развед­ чики —что надо! Последние объятия, поцелуи. Брат снял с себя красивое «выходное» пальто, на­ кинул мне на плечи, прижал к себе и тихо, дрогнувшим голосом сказал: «Носи, Лёня, один ты у нас остаёшься. Маму береги, ей всех труднее, прощай!». Во мне тоже что-то надорвалось —я провожал на войну своего пятого и самого близкого брата. Проводы были скромные и короткие. Чего было много, так это слез. Безутешно рыдали мате­ ри, плакали сестры и девчонки —еще, наверное, нецелованные избранницы. 226