Селивёрстов, Л. С. Родные берега / Л. С. Селивёрстов. – Мурманск : Мурманское книжное издательство, 2012. - 382, [1] с. : ил., портр., карты.

воинов. И, разумеется, никто не принимает никаких мер по восстановлению перво­ начального вида захоронения. Лишь буквально две—три старые, полуразбитые пли­ ты с именами, уже частично стёртыми валяются на земле. И хотя плита с указани­ ем частей и соединений, участвовавших в боях при освобождении Поддорского района, действительно установлена, но, господа, кому и что она даёт? И всё это выглядит как-то бесхозно, отрешённо, оскорбительно. Такое впечатление, что тут поблизости в округе и нет никаких властей. А «пояснение» господина А. Земляка — заместителя губернатора Новгородской области (бывшего, разумеется) выглядит до обидного жалко и беспринципно. Да, мародёрами были похищены металличе­ ские плиты с мемориальной стены...и нам кажется, что вице-губернатор с трудом удержался от грустного добавления —ну, это у нас бывает... а относительно восста­ новления: «нецелесообразно» —опять похитят?! И остаётся грустно резюмировать: «Всё —как это делается у нас...». А я хотел бы вкратце продолжить рассказ о том печальном событии в нашей семье в августе 1943 года и добавить к начатому ранее разговору о полученном мною письме с фронта. Я несколько дней носил его спрятанным в дальний карман, скры­ вая от родителей. Но вскоре всё довольно неожиданно проявилось. Утром мать за­ нимается домашними делами и хлопочет около печи. Вдруг слышим с улицы гром­ кий женский плач —я всё понял... В комнату буквально врывается моя сестра с бумагой в руках и истерично кричит: «Мама, Сашу убили!». Она, моя бедная сест­ ра, была тогда тоже не очень мудрой и рассудительной —да что там... Мать молча, медленно и как-то неловко, уже без сознания, опустилась на пол. Ругнув сестру за горячность, старшие Валентина и Татьяна бросились помогать маме. На неё было жутко смотреть. Мама вся словно окаменела, ушла в себя и со­ вершенно не реагировала на окружающие события. Мы все были, вероятно, неда­ леко от того же состояния —страшное горе. Но, справедливости ради, надо сказать, что мы в то время были далеко не одиноки в этих горьких несчастьях. Наверное не проходило дня без того, чтобы то тут, то там не раздавались горькие рыдания род­ ных и близких —опять кто-то погиб, еще кому-то пришла эта зловещая похоронка. И всех словно обжигает один неотвязный вопрос —когда эта проклятая война кон­ чится? А у нас теперь в 1943 году из четырёх моих родных братьев сражался с фаши­ стами только один Фёдор —Николай пойдёт в ноябре. Наш «главный фронтовик» — братец Фёдор продолжал свой тяжкий воинский путь. «Четвертый год солёный пот и кровь рекой!» —напишет позднее именно о них славный поэт Михаил Нож­ кин. Я до сих пор наизусть помню короткие письма брата —фронтовые треуголь­ ники, примерно такого содержания: «Привет из действующей армии, возвратился из госпиталя после лечения небольшого ранения. Всё нормально, почти здоров, не беспокойтесь». Сколько у него было этих «небольших» ранений и «лёгких» контузий, он на­ верно и сам не знал. Когда после демобилизации в 1946 году он, будучи на побывке дома, как-то снял нижнюю рубашку и показал свои «отметины» —мне сделалось дурно. Вся спина от плеч до пояса была в страшных красно-бугристых рубцах. «Дважды вот ударило и почему-то оба в спину угодили, второй раз навылет через лёгкие. Да еще и по ноге одновременно попало», —будто оправдываясь пояснял мне брат. Его порванные лёгкие напоминали о себе всю жизнь —брат умер от рака лёгких. 225