Селивёрстов, Л. С. Родные берега / Л. С. Селивёрстов. – Мурманск : Мурманское книжное издательство, 2012. - 382, [1] с. : ил., портр., карты.

и иду по деревне —охотник, добытчик в 14 лет! Утро раннее, на улице никого не видать. Но вот вышла из своего дома с ведром за водой молодая женщина Августа Семёновна. Остановилась, ласково, дружелюбно посмотрела и этак мило высказа­ лась: «И правду говорят, от охотника охотник и родится, —уловил-таки! Ну, моло­ дец, только прикрыл бы ты его, Лёнюшка, мало ли злой глаз —всяко бывает». Она повернулась и, быстро юркнув в открытую дверь, вынесла большой старый мешок. Мы с ней сунули туда глухаря, и я отправился далее к дому. Всё же, хотя и одна женщина увидела мою охотничью удачу, теперь кое-кто еще знать будет. Между прочим, Августа Семёновна Буторина (Широкая) была славная, общительная, ра­ ботящая и очень добрая ко всем женщина. Она еще молодой девушкой много рабо­ тала на морских сейнерах (мотоботах) и проявила себя как отважная морячка. Продолжая охотничью тему, вспоминаю один любопытный случай. Идём мы с отцом в очередной раз на ток вдвоём. Он особенно зорко поглядывает по сторонам — что-то почуял старый охотник. Лес редкий, полянки да сосны невидные такие, ну на болоте —какой лес, видимость одна. Вдруг отец резко затормозил, взял меня крепко за рукав и в сторону, за кусты можжевельника. Замерли, молчим, я пока не понимаю в чём дело. Но вот видим: невдалеке от нас ходко идёт на лыжах с винтов­ кой за плечами тем же путём, что и мы... Ружников —председатель колхоза. Он был не наш, откуда-то из мезенских, и его многие не любили —чужак и до женщин того... большие интересы имел. Это у нас жёстко осуждалось и преследовалось об­ щественностью —война... Немного подождали, пока он, не заметив нас, отвернул изрядно вправо, быстро пошёл далее —ясно глухарей стрелять собрался. А как же закон о запрете на промысел глухарей, использование категорически запрещённо­ го нарезного оружия (винтовка!)? Это еще одно уголовное дело... Ну, а мы двину­ лись неспешно своим путём. Разговора с отцом на эту тему не было —не моё дело. А где-то через день—два мы идём с отцом по улице, а навстречу —председатель, кажется, с работы на обед шёл. Кивнули друг другу в знак приветствия, но отец вдруг пригласил остановиться и, не обращая внимания на моё присутствие, довольно громко и раздельно сказал (он умел это делать!) председателю: «Слушай, мужик, если я тебя там еще раз уви­ жу, сдам в милицию». Председатель немного опешил, дёрнулся, но понял выпад отца и негромко парировал: «А ты что там делал?». Ответ для тех времён был со­ крушительным: «Кому следует —те знают, что я там делал, а если ты еще раз мне попадёшься, —посадят». Повернулся, кивнул мне и пошел далее. Председатель еще некоторое время стоял на месте. Я несколько позднее спросил отца, встречались они с председателем в лесу или нет. Он помолчал и как-то неохотно обронил: «Он не дурак, знает чем это пахнет». И то правда, председатель чётко понимал, что ста­ рик так сразу стучать не станет, не из тех... но, если, как говорят, удила закусит, — с ним не договоришься, посадит... Я всегда с удовольствием наблюдал за манерой отца, когда он занимался пахот­ ными работами в поле, и искренне удивлялся, как энергично и довольно легко уп­ равлял конём, впряжённым в соху, и одновременно ловко, будто играючи, вздымал и отваливал один за другим солидные пласты свежевспаханной земли. Да, я любил своего отца —внешне сурового, немногословного, умевшего делать всё, любил за его красивую, сноровистую, мужскую хватку и за характер. Ох, характер у него был — того... не попадай под горячую руку. Вспоминается еще один очень серьёзный ин­ цидент. 104