Савинов, А. Б. От лесов Карелии до Борнхольма глазами солдата / Александр Савинов. - [2-е изд.]. - Санкт-Петербург : [б. и.], 2012. - 287, [2] с. : ил., портр., фот., карты.

ЧАСТЬ 2 Охота на «языка» - Зайди к нам покурить да сбрехни что-нибудь интересного. « Лодырничают, не работают, а ты занимай их всех рассказами», - рассердился я. Но виду не показываю, что злюсь. - Некогда, - кричу, - тороплюсь. - Что такая спешка? - Да с пруда воду спускают, карпы в лапоть, всё дно устлано ими, нельзя пропус­ тить такой момент, малышня и та лишку набирает. Кричу, а сам не сбавляю ходу, немного для вида даже прибавил. - Врёшь, Иван! Я не ответил, тороплюсь. Мужики не верили, к чему воду-то спускать, кажется, ни к чему, размышляли они. А вдруг и правду спущают, что тогда? Все с рыбой, а я с ... Первым не выдержал молодой Никита: до чего же жадный был мужик - таких в жизни не встречал. - Старуха просила пораньше косьбу закончить, стирать собирается, надобно воды натаскать поболе. Сложил в сумку остатки еды, протёр косу травой. Потихоньку пошёл, но, как толь­ ко друзья скрылись из виду, рысцой припустил к деревне. Работа не шла, поочерёдно правили косы старики. «А что, ежели правду сказал Иван, прозевать тут никак нельзя, у меня старуха ой как любит карпов, зажаренных в сметане», - думал Михайло. Не вытерпел он: - Умаялся я сегодня, ладони горят, и плечи гудят, в ногах ломота, видно, к непо­ годе. Хватит на сегодня. - И поспешно стал собираться. - Не оставаться же мне одному, - говорит дед Тимоша, - завтра пораньше начнём. Шагают по дороге мужики, торопятся. Друг друга останавливают вопросом: куда нам спешить? На миг сбавляют ход, а потом опять чуть ли не бегут. - А я, - рассказывал дальше Бублик, - сижу в чайной да холодное пиво потягиваю, в окно поглядываю. Вижу: по дороге, спускающейся с пригорка, подымая бахилами пыль, впритруску идёт Никита, ему вправо надо, а он топает прямо к пруду, скрытому плакучими ивами. Идёт, машет руками. За ним показались и Михайло с Тимохой. Встретились у пруда, не смотрят друг на друга, стыдно: юнец их, стреляных воробьёв, вокруг пальца обвёл. Увидев в окно меня, нахмурились, а самый степенный, Михайло, сказал: «Разве можно так? Сенокос сорвал, отвечать придётся». Я не понял, кто будет отвечать, и заметил: - Зря вы, старики, на меня обижаетесь, сами просили сбрехнуть, я только испол­ нил вашу просьбу. - Знамо, так, да мы что, мы ничего... ...Теперь положение изменилось. Поступок Ивана вызвал всеобщее возмущение. Солдат не только не интересовали его рассказы, они избегали его, на его попытку за­ говорить отворачивались, молчали. Нет ничего страшнее жизни в коллективе, где все тебя презирают. - Старший сержант, почему со мной играют в молчанку? Разве я не солдат или трус, заслуживший презрение? - со слезами в голосе говорил он. - Меня удивляет твоя наивность. Солдаты всё могут простить, даже и трусость. Человек растерялся в трудную минуту, не зная, как поступить в данном случае, посо­ ветоваться не с кем. Смалодушничал, спасовал. Но подлость никогда не простят. Во­ лодя считал тебя другом, думаю, не пожалел бы и жизни, если б тебе угрожала опас­ ность. А ты как с ним обошёлся? Как друг или как самый отъявленный негодяй? - Часы не стоят того, чтобы из-за них дружбу рвать, - продолжал упорствовать Иван. - Правда, я с тобой согласен. Из-за часов нельзя рвать дружеские отношения.