Рычкова, Т. А. Номинация ритуальных действий в русском языке : [монография] / Т. А. Рычкова ; Мурманский государственный гуманитарный университет. - Мурманск : МГГУ, 2015.

1998; Карасик 2002; Кронгауз 1994; Романенко, Санджи-Геряева 2004]. В работах отмечается, что в указанный период слова и фразы, обозначающие ритуальные действия, утрачивали свою практическую значимость и пре вращались в простую церемонию, внешнюю оболочку, скрывающую пус тоту. «Всевозможные речи с высоких и невысоких трибун, выступления на съездах, конференциях, собраниях, а также диспуты на политические темы и передовицы в газетах не должны были, как правило, ни сообщать новой информации, ни способствовать выявлению истины, а являлись вполне об разцовыми ритуалами» [Кронгауз 1994: 235]. Фразы, называющие ритуальные действия в общественно-политиче ской жизни в период существования СССР, обладали устойчивой формой, строились по клишированным образцам, были однотипны и стандартизи рованы, часто содержали канцеляризмы и слова, сигнализирующие о риту альности фразы, напр., обращения «товарищи», «граждане». Так, в песне А.А. Галича «О том, как Клим Петрович выступал на митинге в защиту мира» описывается, как главный герой, зачитывая под готовленную для него речь, обнаруживает, что написана она от лица жен щины. Но в зале никто не смеется, а партийный начальник после выступ ления хвалит его: «Хорошо, брат, ты им дал, по-рабочему, // Очень верно осветил положение!» [Кронгауз 1994]. Главный герой последовательно совершает действия, входящие в ритуал «осветить положение»: выходит на трибуну, говорит «неспешно и сурово», произносит нужные фразы («Слава Богу, завсегда все и то же»). Правильное исполнение ритуального действия и использование стандартных ритуальных фраз маскирует отсут ствие смысла в самой речи из-за несоответствия между адресантом текста («мать и женщина») и лицом, в действительности ее произносившим. Для словосочетаний, называющих общественно-политические риту альные действия, характерна полная или частичная десемантизация, при котором слова ритуального языка теряют смысл или часть его [Кронгауз 1994:333-339]. Кроме того, данные словосочетания являются примером косвенной номинации на основе метафорического переноса, для них характерна эв- фемистичность, применяемая с целью лингвистического манипулирова ния. Устойчивые языковые единицы советского времени, как правило, ориентированы либо на абстрактный, условный референт, либо на рефе рент, отсутствующий в действительности [Земская 1996: 23-31]. См. пример: Да, и главное! Курсовое комсомольское собрание. Под нять идеологический уровень, что-то такое. А у него репетиция: можно уйти? Во-от наглядный пример пренебрежения к идеологии. Так что не- ет, именно что нельзя. «Требую отпустить» - записка в президиум. Фель етон в многотиражке «Горелик требует» (Найман). Словосочетание «поднять идеологический уровень» семантически опустошено (герой не может вспомнить ни что говорили, ни что делали на 35