Руднев, И. А. Тайна // Мурманский берег : литературный альманах / Мурм. орг. Союза рос. писателей. - Мурманск, 2014. - [Вып.] 18. - С. 102-104.

«Тайна» живому экрану включённого телевизора... Что пережили, что подумали, как были поражены её родители, тогда ещё, види­ мо, совсем молодые люди? Как сжалось их сердце\ Бедные. Они, верно, этого не забыли. — «Мама, а тебе очень нравится Коломбо?» — о, как страш­ но переживала и пугалась её ответа я, когда спросила её это! «Да! Очень, очень нравится! Я его просто люблю!» — и мама засмеялась легко и весело, и лицо ее осветилось и стало милым и добрым. А мне так страшно и так тяжко стало, как будто меня оставили в пустом доме одну... День или два я жалела и мучалась, а потом и к отцу подступила: «Папа, а ты знаешь, а маме очень нравится Коломбо?..» «Ну и что же... И он мне тоже очень нравится», — отец ответил легко и даже улыбнулся. Неизбывная, непоправимая беда двигалась на меня. С тоской ожидала я, что совсем-совсем скоро моя чудесная добрая мама бросит нас с отцом и уедет в Америку жить с любимым ей стареньким Коломбо... И вот (по пятницам, по — моему, была эта мука) началась новая серия «Меня зовут Коломбо»... — И молоток? — сказал я. — И молоток... Окна раскрыты. Удушающий предвечерний зной июля. Поднимается сухой ветер, и дышать от него труднее. — А что же было потом? Мама не уехала в Америку? — Родители ничего не поняли. Они испугались за меня, и, наверное, я так думаю, за моё психическое здоровье. Я и сей­ час вижу их безнадежный ужас в глазах... Они никогда об этом не вспоминают вслух, но я знаю, они помнят до сих пор. Я им ничего не объяснила. До сих пор. Понимаешь? — смотрит глазами. Небо за раскрытыми окнами жемчужное, в равномерной дымке. Тонкая золотистая рука запрокинута за голову. Плав­ ное тело, дышащее, как волна, заливается знойным белым светом от окон. Золотистые глаза сами по себе играют и вспы­ хивают, отвечают зрачками на медленно увядающий дневной свет и зной. Жажда и горечь во рту. Жажда и горечь. Суме­ речная тень и горечь подмышечной впадины... Полынь по сторонам сухих земляных дорог моей такой дальней родины, где я не был уже несколько тысяч лет и не знаю, буду ли когда... В знойных июльских сумерках, густеющих как мёд, 103