Руднев, И. А. Гомер. Шекспир. И... Тарантино?.. : эссе // Мурманский берег : литературный альманах / Мурм. орг. Союза рос. писателей. - Мурманск, 2013. - [Вып.] 17. - С. 133-140.

облепленная пылью, стукает за колесницей об за­ тверделую почву. Но нет радости и торжества под­ вига, нет так долго алкаемой сладости мести, месть горька и пуста, и нет утоления горя. Мрак и тоска и безумие жестокости еще злее терзают Ахиллеса, и он уже страшен людям, он отвратителен богам. Нарушены законы богов и людей, законы почтения к мертвым ... Стариннейшее кладбище за сто шагов от кре­ стьянского саманного дома. Запущенное, без топора непроходимое кладбище. Там и в белый день всег­ да полумрак. Плоско и близко друг к другу лежат безымянные серые плиты известняка с врезанным на камне православным крестом. Они зарастают бе­ шеной летней травой и кустами крушины и дикой акации в два роста человека. И жуть проникает оттуда до мозга в спине с началом сумерек. А ночь - фиолетовые густейшие чернила, медлительные звезды величиной с орех. И зловещие звуки в непод­ вижном воздухе ночи непрерывны: полусмех, полу- плач, всплески и хлопание тяжелых крылий, трава сминается и хрупит под чьим-то быстрым и неров­ ным скоком за дорогой напротив, в янтарные стекла оконец со стуком бьются несуразными крыльями бу­ рые насекомые ... Попробуй, выйди за двор в такую темень. Но книга была не меньше и не больше этих звезд, этих звуков, этой ночи и ощущения жути во внешнем пространстве. Книга не была чуждой им, она не меркла перед полуночной дикостью жиз­ ни. Она была живой частью самовольного внешнего мира. 138 <хкх>о<ххххх><хххх><с><><>х><х>оо<>