Романов, Б. С. Третья родина : [роман] ; Святое озеро : [повесть] ; Прощальный снегопад : [роман] / Борис Романов. - Мурманск : Мурманское книжное издательство, 1976.

— Нет, почтенный товарищ, белого сана не ймею. Добрым словом нрав в чистоте пестую. — Проповедуешь, значит? А за что в лагерь попал? — По навету, почтенный начальник, по навету... — мужик оглянулся на печь, где копошилась хозяйка, — ты уж, хозяюшка, прости, дай мне с командиром-то по беседовать. Хозяйка покорно удалилась. — А у тебя порядок, старец, — одобрил Шубин. — Ну, что скажешь? Мужик снова оглянулся — на этот раз на Ергунева: — Это — человек надежный? Я большую правду го ворить буду... — Ближе к делу! — приказал Егор Арсеньевич. — О!.. Фамилия моя —Черепеньев, мирское имя — Феодор, Это даст вам понять, что я из черноризцев. Од нако тоска по истинной вере меня снедала, и в тридца том году ушел я из Лавры, ибо неправедность превели кая там развелась. В глубинных селеньях чистоты искал, вот в Займище остановился. Гляжу; и здесь нравы пошат нулись! Мужеского пола люди к зелью табачному и вин ному обыкли. И поселился я здесь, и стал на земле ра ботать, и идею против пьянства проводить. Праведности взалкал, ибо сколько душ пьянство погубило и экономии народной какой урон! Восприняли слова мои, и власть Добром не обошла. Заявление в колхоз подал, вот — ко пия с резолюцией при мне. —Черепеньев вытащил сло женную вчетверо бумажку, выложил на стол и даже све ту прибавил в самодельной партизанской лампе. Шубин отодвинул бумажку Андриясевичу, сказал с досадой: — Специалист ты, однако, Феодор! Прямо опутыва ешь словами. Говори короче, иначе я допрос начну. По нял? — Точно так. Еще бы! Вот, говорю, кстати, донос! Когда немцы пришли, один беспутный сельчанин, едино личник, зьмей, донес на меня, что власть германскую и новый порядок хулю. Конечно, товарищ командир, хва лить ее не за что, прямо скажу, но ведь и на рожон лезть, сами понимаете, не стоит. Доносчик этот — пьяни ца горчайший, потому и меня терпеть не мог. Да еще, простите, к жене своей меня ревновал, поскольку насчет трезвости быта она со мной соглашалась... — А что лагерь? — спросил Ергунев. 505