Романов, Б. С. Третья родина : [роман] ; Святое озеро : [повесть] ; Прощальный снегопад : [роман] / Борис Романов. - Мурманск : Мурманское книжное издательство, 1976.

— Вскочил, показалось —в нас быот, вот и бросил, — смутился Козлов. — ...Что-то не видно никого, по домам, что ли, все разбежались? Ты вот что, Козлов, беги-ка в комендату ру, передай комвзводам, чтобы бойцов собирали, всех в кулак, на лагерь пойдем. Молчит Первухин. Во-вто рых, сам на каланче, на самом видном месте, красный флаг подыми. Где флаг-то? — При мне, как приказали... — Вот как? Ну, беги, передай — сбор отряду, а сам лезь на каланчу. Беги! Я вот в этот домик загляну —да за тобой следом. Слышь, громыхают? Пожалуй, немец снова на Заполянск откатится... Козлов побежал через Ольхушу, а Илья Михайлович направился к розовому зданию бывшей чайной «Общества трезвости», бывшего «Клуба пролетарских безбожников», бывшей библиотеки райпарткабинета, превращенной гит леровцами в «Немецко-славянский дом», как о том гла сила заинтересовавшая Илью Михайловича аляповатая вывеска. Судя по геральдике на ней, славянского в этом учреж дении было мало, разве что короткие февральские сосуль ки с южной стороны крыши. Отсюда тоже удирали —будь здоров! Все настежь, сквозняк шевелил плюшевые портьеры, стекло скрипело под ногами, и в первой, и в последующих комнатах стоя ла масса диванов, кушеток и железных больничных кро ватей со смятым бельем; очевидно, в последнее время здесь находилась ночлежка. Веер порнографических открыток, где неизменная блондинка с выщипанными бровями, надорванный пакет туалетной бумаги, несессер, серая пена в плошечке для бритья, офицерский поясной ремень, пустая бутыль, ок руженная питейной утварью, большой портрет на стене: долголицый человек в крахмальной манишке с черной бабочкой, типично арийское сочетание многозначи тельности лица с незначительностью взгляда. Ему бы очень пошла популярная во времена нэпа шляпа- канотье. Позднее, просматривая фотографии с Нюрнбергского процесса, Илья Михайлович узнал, что это был портрет великого знатока и ненавистника славянской души Аль фреда Розенберга, но тут, пока он разглядывал портрет, позади что-то произошло. 475