Романов, Б. С. Третья родина : [роман] ; Святое озеро : [повесть] ; Прощальный снегопад : [роман] / Борис Романов. - Мурманск : Мурманское книжное издательство, 1976.

в Петербурге, ходил на поклон к отцу нашему Кондра- тию Селиванову, коий в мирской жизни императором Петром Федоровичем звался, а на небесах, до второго пришествия своего на землю, Иисусом Христом был... И вот царь-император Александр Павлович судьбу вой ны с Наполеоном, французским самодержцем, пытал. Да не достигли ушей его светлые слова Кондратия, и попла тился царь-император при Австурлице! То ли не твои слова были, бог-царь, царь-дух? То ли не святость наша едина в миру воочию была? Ни денег растраты, ни пи тия зелий, ни блуда телесного ни отцы наши, ни мы не творили! Мать-богородица Ирина, совлеки одежды с ме ня! И вы все их совлеките! Явись глазу безгрешному малая и большая печать! Вы, что не убелились еще, сло ва мои воспримите, душой возлюбите, да снизойдет на вас неминуемая благодать. Совлеките одежды с себя! Предстаньте глазам моим безгрешным! Семен в поту сдирал с себя порты и рубаху, видя лишь открывающееся ему тело старца, а Судилов, вздев вслед очам руки, вещал и взывал исступленно: — Чем, чем докажете вы чистоту свою? Где веры вашей ребро? Где огонь негасимый, что вас от мира от сек, на земле святыми сделал? Где, спрашиваю, где? Пена клубилась на губах у старца, белая, будто боро да его, плечи и грудь, не в пример лицу, были мясисты и гладки, как мыло, и лишь по низу живота шло не сколько шрамов и торчал там нелепый, словно по осно вание неровно отбитый носик заварного чайника, слабый остаток бренного его естества. — Мать-богородица Ирина!—вопил старец.—Ви дишь ли печать на овцах сих? Скажи мне, мать-богоро дица Ирина, глазам моим помоги! Старуха, тоже совершенно нагая, вытянув руки, под ползла на коленях к Семену и Черепеньеву, и, глянув в ее неистовые очи, Семен понял, что очень скоро тоже станет святым. — Не вижу печатей, батюшка Алексий,—отвечала хриплым басом старуха, —ядра утехи сатанинской зрю! Семен с Черепеньевым повалились кланяться от боли и лютого страха, ибо бесцеремонные костлявые богоро- дицыны руки отрывали и комкали то, что казалось ей лишним для святого. Скрючившись, Семен разглядел, что старица тоже пе чать неизгладимую приняла: вислые груди ее были 425