Романов, Б. С. Третья родина : [роман] ; Святое озеро : [повесть] ; Прощальный снегопад : [роман] / Борис Романов. - Мурманск : Мурманское книжное издательство, 1976.

вал, беседы имел и вследствие того обширные петербург ские связи. Сын его единственный Семка, позднорожденный, до поры до времени ничего такого не ведал, проживал с ма тушкою Амелфой Ивановной в доме на кирпичном под- клетье, воспитывался в строгости, добронравии и чисто те, со сверстниками не играл, но зато с батюшкою Ти мофеем времени проводил предостаточно. И с первым проблеском сознания душа его расщеплялась между мир ской и божественной тайной. Вот стоит он в церковной полутьме на коленях между матерью и отцом, жаркое дыхание задыхающихся свечей плывет на него с амвона, и женские голоса вверх взмы вают, как бы взметенные ветром, распластаться тянут неодолимо, и когда после богослужения выходит Семен на паперть, на божий свет, шатает его, будто с высокого дерева он сполз, и мать, идущая тихо на два шага позади отца, держит Семена цепкою рукой. Входит семья во двор, запирает калитку кованым дрыном, и отец, батюшка Тимофей, глянув на дымовую трубу — куда, значит, ветер дует, — стягивает с себя шапку, стягивает архалук, выколачивает пыль видимую и невидимую, вешает одежу на срамную жердь, что при бита для этого дела вдоль амбара, кропит водою из дож девой кадушки порог, молится еще на пороге и исчезает в доме. После этого, стянув головной платок, начинает очищаться и мать, а потом уж доходит очередь и до Семена. Даже зимою топчется он на леденелом пороге, кропленом из загодя выставленного под застреху ковша, двенадцать раз кряду твердит вслед за матерью заклян- ную молитву: «Не в бревнах бог, а в ребрах! Не в брев нах бог, а в ребрах!» Или вот вдругорядь стоит он, Семен, посреди зимней горницы, в длинной рубашке. Ставни в горнице заперты, потолок свешивается низко, потому что всего и света в горнице — свечка у Семена в руках на глиняном че репке, а по лавкам вдоль стен сидят люди, бормочут: «Ох, бог-царь, ох, царь-бог, дитё угляди, в отверсту душу взойди!» Вообще-то они всяк свое твердят, но Семен слы шит лишь то, что мать говорит. Отцов голос глух, что вода в колодце, а материн — как брызги из ковша в полу денный зной, от казкдой брызгочки сердце вздрагивает. Бормочут люди, а у Семена уже и руки отваливаются, свеча толстая, оплывает медленно, воском истекает, чем 413