Романов, Б. С. Третья родина : [роман] ; Святое озеро : [повесть] ; Прощальный снегопад : [роман] / Борис Романов. - Мурманск : Мурманское книжное издательство, 1976.

к ляду, лис? Волк я старый, прав Орся. Потоптал уж и белотропу, и вязели, и зеленой травы. Вот и получа ется — они у меня на полене висят... Поубыло, поубыло силы, бывало, с таким бы плечом дрова рубил, а теперь тряпка, рубаха, так давит, что и шеей боязно шевель нуть... Ничего, шестого на пулю насажу —и гожо бу дет.,. Стрельба утихомиривалась повсеместно, и Авдей раз вернул лыжи аккуратным веером, отслонился от березы и рукоять пальцами перебрал, чтоб в ладони легла плот нее. А вот и первая фигура шевельнулась, но далековато, и он выждал, пока вблизи не отделился от дерева еще один нетерпеливый. Парабеллум поднялся ладно, но после выстрела, на бегу, Авдей скверно обругал себя, потому что немец не упал и даже не покачнулся, а только крутанулся вин том, будто дернули его за ствол автомата, а это означало цромах — первый, но теперь уж, видно, не последний: с левой руки стрелять отвык, забылось, как в граждан скую в упор с седла бил! — Ничего,— сказал себе молча Авдей, отпыхива ясь за очередным -деревом, — главное — племяшу помочь. Горбатиха теперь при харче, и Шубин диспозицию зна ет, и Егорку врасплох не взяли, отбривает, слышь, знат но... Орся небось молится: вот, мол, побоище по лесу гуляет. Побоище, однако, на дороге было, а тута всего- навсего Авдейку травят... Мутные мыльные пузыри поплыли между деревьями, чистый снег стал, словно скользкая пена, и Авдей, сме жив веки, снова переложил оружие и выскреб из кар мана последнюю обойму. Потом, чтобы возвысить себя над болью, он, орудуя правой рукой, перезарядил па рабеллум, но от стрельбы без упора все же пришлось от казаться: перебитая ключица заставляла пистолет выпи сывать в воздухе немыслимые фигуры. ...На очередном рубеже, за несколько минут до пос леднего патрона, пуля пробила Авдею ногу выше коле на, ощущение сначала показалось знакомым: когда-то на гулянке рассадили ему оглоблей в кармане чекушку, и было тогда так же мокро, горячо и колюче, и пошатну ло не хуже, однако ничего, он тогда против пятерых выстоял, да не сказать, чтобы плюгавцев! Удалью хва стал, которую и водкой не залить, а тут одна, будто по хозяйству, забота: расстелилась вокруг белая наша 179