Романов, Б. С. Третья родина : [роман] ; Святое озеро : [повесть] ; Прощальный снегопад : [роман] / Борис Романов. - Мурманск : Мурманское книжное издательство, 1976.

он за сезон добывать, так что снова о секретном лазе в подпол, что в спальне устроен был, вспомнил, о ба тюшкиной бронзовой раке. Только вот с золотом худо стало, ходит в монетном облике одно серебро, да и то не раскусишь, какой пробы... 22 Тяжело приходилось Полине в последние дни. Не размолвка с Арсением Егорычем тяготила, а то обстоя тельство, что ребеночек в ней завязался. Открытию это му Полина сначала не поверила, на простуду сослалась, как-то привыкла к необременительным удовольствиям, думала —всю жизнь так и будет легкой ходить. Но про ходящие дни упорно твердили ей, что прежней жизни уже никогда не будет, дороженька в прошлое заказана и надо размышлять, что с собой в новом мире делать. Размышлять, то есть души изболевшей касаться, Полине не хотелось, и она сначала даже дитя свое будущее не взлюбила за одно то, что, еще и не обозначившись ни чем существенным, проявляясь как бы намеком, оно, не известное, так много от матери требует, решения ждет. Поделиться не с кем было. Арсений Егорыч так обер- лейтенантом увлекся, хлопотал вокруг него, как возле небывалого овоща, холил, выращивал, выгоду пестовал — и от этого всего как-то стал чужим. Ну, а Ксении Андре евне такую тайну сказать Полина боялась. Вот и при шлось попробовать самой до чего-нибудь додуматься. Ду мала, думала —ничего не придумала. На обер-лейтенанта смотрела она с пугливым любо пытством, пыталась представить себе, какая страшная сила его до Выселков донесла, поперек жизни поставила. И до самой той грозной минуты, когда он походя, между прочим, к ней полез, она этого немца своим личным вра гом не считала, настолько он ей но ту сторону разума представлялся. И только там, на ложе смертной схват ки, когда в ней все, что только женского было, воспро- тестовало, взбунтовалось, ненавистью и омерзением вы плеснулось, только там, когда от ненависти этой и омер зения очнулся в Полине загнанный человек, страшная благодать на нее снизошла —не помнила она себя в ту минуту, о себе не думала, и, если бы Филька не свернул немцу шею, она сама бы его задушила или зарубила бы топором. 143