Романов, Б. С. Третья родина : [роман] ; Святое озеро : [повесть] ; Прощальный снегопад : [роман] / Борис Романов. - Мурманск : Мурманское книжное издательство, 1976.

мом стали как крепость, с единым входом через ворота, через мосток над Ольхушей. Арсений Егорыч. поерзал коленками по лавке, буд то искал место помягче, и снова прильнул к окну. Голые ольхи у поворота дороги чернели так близко, словно их нацарапали между рамами, а березняк за оль хами на косогоре не был виден. Минуту-другую Арсений Егорыч даже пробыл в смятении, не смело ли березняк прошедшей грозою, но потом разобрал поверху спу танные, словно куделя, серые кроны. А там и хвойный лес повис над белыми неясными застругами в конце поймы. «Эко даль-то, кажись, —подумал Арсений Егорыч. —* А тут сотня сажень хорошо коли наберется». Ниоткуда не было ни звука, ни ветер не шелестел в застрехе, черемуха в заувее не скрипела, лес молчал. Арсению Егорычу надоело стоять на коленях, молить ся на снеготу; он легко снялся с лавки, сдвинул на мес то герани, из спальни крадучись прошел на светлую по ловину.' Ни Филька, ни Енька, спавшие на печи, не проснулись. Арсений Егорыч озлобился: «Ишь, я не обес покоюсь—никому дела нет. А утром жрать давай!» Он, ухом к дверной щели, прослушал свою крепость, откинул крючок и через морозные сени проскользнул на двор. И тут все было тихо. Тянуло снизу, из хлева, сытым скотным теплом, да чуть слышно похрустывала сеном Марта. Арсений Егорыч окончательно пришел в угомон и, чтобы уж не пропало даром время, свернул налево, при танцовывая, приткнулся ляжками к холодной, отшлифо ванной за многие годы жердочке. Назём внизу воспринял добро неожиданно звонко, закохтали куры на насесте, взблеяла шальная овечка. Но Арсений Егорыч управил ся быстро, отлакировался загодя припасенным пучком сена, и привычные куры затихли, и ярка улеглась под бока товарок, только Марта продолжала мерно жевать жвачку. «До сретенья потерпеть, а дале тут ночевать придет ся, к отелу катит, —прикинул Арсений Егорыч, —запус кать пора, утром же накажу Еньке...» Он отправился обратно в сени, проверил щеколду на наружной двери, горько посожалел об убиенном осенью Фоксе, который мог бы медведя осадить, а не то что 9