Романов, Б. С. Почта с восточного побережья : роман, повести / Б. С. Романов. - Москва : Современник, 1983. - 427, [2] с.

— Ладно, чего глазеть-то? Офицерик холеный, ничего не скажешь. Чё-й-то вроде как про Берлин говорил. Ногу, правда, того... валенки носить не горазд... Ты мне с утра подсобика-ка... Речь его разобрать сможешь? Ну и ладно- то. И не поморозился офицерик нигде. Пофартило ему, в этакой-то мороз. У своей же легковушки грелся. Резина, Пелагея, оказывается, когда горит, оченно сильно греет... Герхард очнулся на печи от непривычного жара. Сна­ чала он вертелся с боку на бок, но каленые иглы тепла немедленно вгрызались в тело, лишь только он замирал, и, когда боль в спине стала нестерпимой, он проснулся. Взгляд его замер на потолке, на двух больших коричневых тараканах. На темной поверхности струганого дерева уви­ дел их Герхард не сразу, а постепенно, словно регулируя по глазам бинокль. Тараканы, сплетясь усами, медленно и бесшумно кружились вокруг общего центра, и лишь раз­ личив постепенно голоса, вой ветра в трубе и потрескива­ ние пылающих дров, Герхард понял, что жив, не спит и на­ ходится в жилище. Пахло потной обувью, смолой и на­ гретой известкой, овчинный полушубок щекотал шею, над головой слабо мерцали связки желтых крупных луковиц, через занавеску в русских цветочках пробивался серый свет зимнего полдня. Герхард шевельнулся, в ногах зашуршала мелко нако­ лотая щепа, и женский голос за занавеской произнес: — Орся, батюшко, проснулся твой гостек, гли-ка. — Я те полыблюсь! — ответил мужчина, и Герхард тут же вспомнил этот голос с примесью ржавчины, и самого мужика, и зимнюю дорогу, и все, что с ним было. Мой бог!.. Занавеска отдернулась, появилось снизу азиатское бо­ родатое лицо с черными глазами, и мужик сказал: — Милости просим, господин офицер. Как спалося-то? Хе-хе! Тепла не жалели, хм, да. Милости просим. Герхард сполз с печи к мужику, который ловко сдер­ нул с лавки и подставил ему валенки. Тугая повязка при­ ятно стягивала колено, валенки оказались заботливо со­ греты, на бечевке вдоль печи сохло после стирки его белье, и мужик поддерживал его под локоть так преданно, что Герхард почувствовал себя уверенней. — Я мёхте... тойлеттен... — начал он. Мужик оказался догадлив. 51