Романов, Б. С. Почта с восточного побережья : роман, повести / Б. С. Романов. - Москва : Современник, 1983. - 427, [2] с.

кой, а немец выполз из-за машины, вытянул руки и за­ трясся в рыданиях. Недодавил его, видать, Филька. — Нет убиват, рус! Я ест офицер. Майн фатер ест гросс менш фон Берлин, я ест много деньги!.. Давай нет капут, рус! И тогда Арсений Егорыч понял, чем можно откупиться от войны. Этот сопливый, слюнявый, дрожащий немец стоил и наволоцкого сена, и пробитых железом окровав­ ленных шинелей... На какую-нибудь сторону да должна кончиться война, и, каким бы ни вышел мир, но только не будет теперь та­ кого, где бы хозяину не нашлось места. А коли так — не придумаешь ничего более кстати, чем этот немец. Выхо­ дить его, выкормить, время выждать, приглядеться, а там— с любой стороны благодать: если что — от немца благода­ ренье быть должно, а нет — так и свои им не побрезгуют, знатна птаха в силках. Нутром своим изощренным мо­ ментально осознал все это Арсений Егорыч и тут же при­ казал Фильке расстелить на большой волокуше собранные шинели, сладить ложе и начал внушать немцу как можно более ласковей, однако топора из рук не выпуская: — Так что, господин офицер, не беспокойся. Приберем что ни то и тебя домой свезем, подыхать тут, значит, не дадим. Германскому то есть офицеру у нас всегда почет. Милости просим. Да не вой же ты, не околеешь, сказано! Милости просим, господин офицер. Поскольку немец не унимался, Арсений Егорыч, поко­ лебавшись, вытащил из-за пазухи каляну. — Эссен? — спросил, поперхнувшись, немец. — Во-во, — ответил Арсений Егорыч, — есть, жри то есть. Немец взял лепешку, стал кусать ее, и белые дорожки на его грязных щеках просохли. — Шнапс, — вдруг сказал он, — дорт. Там ест! — И ука­ зал пальцем на труп.— Кукен. Арсений Егорыч разыскал в складках просторной, как ряса, шинели убитого немца плоскую посудину на ремеш­ ке и протянул офицеру. Немец, дергаясь, как припадочный, путаясь, развинтил горлышко, пососал из фляги, кашляя и обжигаясь, пере­ вел дыхание и стал нерешительно завинчивать пробку. Арсений Егорыч смилостивился: — Оставь себе, говорю. — Спасибо, данке шен, — ответил немец и покачал го­ ловой, — я ест кранк, нога капут, хрум-хрум. 49