Романов, Б. С. Почта с восточного побережья : роман, повести / Б. С. Романов. - Москва : Современник, 1983. - 427, [2] с.

нок с быками на каждом боку аромат подогретого мяса, и мы захлебывались, сидя на коленях у деда и мамы. С другой стороны сидели танкисты, были они крепкие, склад­ ные, бедовые ребята, вчетвером — как одна стена, а сбо­ ку, в торце стола, сидела жиличка Галина Петровна и каменными точными движениями доливала в кружки холодную воду. Она была военврач, жила в доме еще до нашего приезда из эвакуации, ждала с фронта своего дя­ дю Сашу и не верила похоронному листу, который я ей сам принес из рук почтальонши. Дышать бизониной стало совсем невмоготу, помню, слюна у меня уже готова была запузыриться даже из но­ са, и я потянул к себе ближайшую банку за ключик, тор­ чащий в жестяном завитке. Банка опрокинулась на бок, жир потек по подстеленной газете, танкисты засмеялись, мама заплакала, дед рассердился, а Галина Петровна спокойно выковырнула из банки три больших куска мяса, разложила их перед нами и велела есть. Я своего куска и не заметил, Валька мусолился с ним до чая, а Юрка все мясо завязил на молочных зубах, напрасно ему столько давали. Потом был еще морковный чай, надо бы говорить — напиток, и дед отколол нам ножом на ладони по твердо­ му осколку сахара от большого куска, подаренного коман­ диром. Уж тут никто из нас времени зря не терял! Спали танкисты в ряд на полу перед открытой двер­ цей лежанки, Галина Петровна всхлипывала всю ночь за занавеской, я тоже часто просыпался от непривычной жа­ ры и американского жирного мяса, а танкисты, включая командира, так и менялись по очереди всю ночь, караули­ ли свой танк, а механик-водитель Федя дважды заводил мотор для прогрева, домик наш подрагивал, Галина Пет­ ровна переставала плакать, но когда мотор замолкал, она шмыгала носом и стонала в подушку снова, и тогда слы­ шалось, как непрерывно гудят на шоссе моторы и Юрка досасывает во сне танкистский сахар, а танкисты подни­ мались по очереди, шепотом ругая службу, и на всех моих нынешних ночных вахтах лежит отпечаток той ночи. Когда ушел танк, я не слышал. Утром дед растолкал меня, одел и вывел во двор, и я увидел лишь две широкие ленты дробленого льда, земли и снега, уходящие со двора в огород, а далее, на том месте, где танк разворачивал­ ся, — рытвину, напоминающую кратер. У калитки стоял небритый, темнокожий, перепоясан­ ный ремнями отец и смотрел поверх танковой колеи и по­ 353