Романов, Б. С. Переворот // Площадь Первоучителей : литературно-художественный и общественно-политический альманах Мурманского отделения Союза писателей России. - Мурманск, 2015. - № 15.

Борис Романов — Вижу, —ответил Семен, — маленькое ружье все рав но убивает. Дорога длинная. Сначала в Мотовский погост надо, чай пить. Потом три дня в Печенгу ехать, снова чай пить, целый день спать. Потом еще три дня в Пазрецкий сейт ехать. Бориса и Глеба увидишь —тут тебе и норвеги. Раньше влево повернешь, тут тебе финны. —Ладно, уговорил. Снимай торбаза, —и Суткин показал Семену на ноги. — Это —пимы называется. —А мне наплевать, понимашь, лишь бы теплей было. Во — мои сапоги возьмешь. Вечером Суткин снял с Семена малицу, на себя натянул, и ночевать ему у костерка было тепло. Семен и тут не бры кался, хотя остался в одной белой, толстого сукна, длинной рубахе, расшитой по вороту и груди красными суконными треугольниками и полосами, разноцветным бисером и перла мутровыми пуговичками. — Эко вырядился, понимашь! Царский балахон! — Это —юпа называется. На праздник Семен ехал, Со ветскую власть слушать! — С непонятным достоинством от ветил Семен, и Суткина достоинство лопарское так разозли ло, что он ударил Семена наотмашь. — Зачем бьешь? — спросил Семен, поднимаясь с земли. —Убьешь, Бориса и Глеба не увидишь. — А это мы посмотрим, — проворчал Суткин. — Зачем мне тебя убивать? Тебя, понимашь, красный воротничок сам задушит. Давай сюда руки. Повернись спиной! Связав Семену руки, Суткин был вынужден привязывать оленей, ломать еловый лапник, хлопотать у костра, вроде как бы в работниках у лопаря быть. Он даже чай заварил для Семена, но поить с рук не стал — поводырю руки распутал, чаем и хлебом оделил, а потом снова к саням, поставленным перед огнем, привязал. Затем Суткин лежал под ласковым редким снежком на постели из лапника, в малице, да еще укрытый курткой, подложив под голову неподъемный рюк зак, слушал, как покусывают блохи и то ли поет, то ли сказки рассказывает по-лопарски Семен. — Ты чего скулишь, понимашь, ажно зубы ноют! — не выдержал, наконец, среди ночи Суткин. 84