Романов, Б. С. Переворот // Площадь Первоучителей : литературно-художественный и общественно-политический альманах Мурманского отделения Союза писателей России. - Мурманск, 2015. - № 15.

«Переворот» На клич Джон-Джин-Джена явился в тесном проеме ко чегарки «шибко новый кочегар», парень годков двадцати, в норвежском комбинезоне на кожаных лямках, лицо — ола дья новгородская, все конопатины видны, даром что чума зый. Голые плечи парня дымились. Песочников посмотрел и спросил: —Ты кто? — Венковы мы, — не сразу ответил тот. —Ну, Венковы! А ты лично — кто? —Я-то? Кузьма я. —Да, — протянул Песочников, — прямо сказать, тёзка. Венков молчал, робея, переминался в прогарах напробос- ку, скрипел шлаком. —Ты в ремонте смыслишь чего? —А чего? — Видишь, — кивнул Песочников в сторону «Выга», — котёл вывели? Предохранительные клапана барахлят, пружи ны старые. А у вас тоже ведь системы Ричардсона — Это нам неизвестно. Песочников кивнул им обоим и зашагал по кромке при чала к плавмастерской. —Балсой списилиста! —с присвистом сказал Джон, зяб ко обхватил плечи, и нырнул в нору котельного отделения. Кузьма Венков ещё постоял, глядя вслед Песочникову. Не так чтобы отличался, но и не так, чтобы походил Песоч ников на вольных мурманских кочегаров: были на Песочни- кове ладная, хоть и стираная, фуфайка, мастеровая фуражка и смазные сапоги, потому и ступал он внятно, не трусился на снегу. Кузьма Венков родился первого января тысяча девятьсот первого года, то есть, в некотором смысле, открыв веки, открыл для себя сразу целый век. Но случилось это не сра зу: тяжел был Кузьма, головаст, неуклюж, и едва и себя и матушку свою молодую в жаркой бане не уморил. Когда же, наконец, оказалась под ним чистая ржаная солома, руки повитухины опустились. У матери у самой сил достало шлеп нуть новорожденного Кузьму любовно и яро; очнулся по синевший Кузьма и заорал, и повитуха встряхнулась, з а хлопотала. 11