Романов, Б. С. Переворот // Площадь Первоучителей : литературно-художественный и общественно-политический альманах Мурманского отделения Союза писателей России. - Мурманск, 2015. - № 15.

Борис Романов бота — на берег, а рабочие с берега — в залив, с камешком на шее. Все слышали? — Это самосуд! — тихо сказал кто-то. —Поэтому я вас и предупреждаю, —оборвал смех Вали отти, — чтоб вы смирно себя вели. А то вырветесь, крово пийцы, отсюда —кто вас убережет? Дюк Ришелье? Суд еще не выбран, следствию время нужно, а народу терпеть трудно. Так что — по углам и ша! — шепотом закончил он. И Кузьма двинулся к двери, снова оказавшись один пе ред Джоном. В коридоре Валиотти подтолкнул его к другой, обитой толстым войлоком, двери. За этой страшной дверью, между столом и несколькими стульями, заваленными бумагами в папках и в розницу, сидел на опрокинутой табуретке кочегар с «Выга» Кузьма Песочников и перелистывал растрепанный скоросшиватель. Он доглядел страницу до конца, потом под нялся, положил скоросшиватель на стол, спинкой вниз, буд то приготовленную к потрошению курицу, спросил, нетороп ливо оглаживая тифозно стриженую голову: — И когда ты, Кузьма Венков, прямо удивляюсь, успел беляком стать? Кузьма глядел на фуражку Песочникова, лежащую на углу стола: теплилась на фуражке полузабытая им звезда из крас ного сукна. — Ну, побереги время, — предложил Песочников. —Так это... Не беляк я. А рассказывать —долго. —Я речь твою знаю, — усмехнулся Песочников. —Да вай, тезка. Он поставил табурет к столу, снова придвинул к себе ско росшиватель. И, пока кочегар Кузьма Венков, потея, собирал воедино свои приключения за истекшие двое суток, кочегар Кузьма Песочников, согласно кивая, исследовал с каранда шиком в руках чью-то начатую еще жандармами биографию. —В занятной компании ты побывал, —одобрил он, ког да Кузьма Венков извлек, наконец, из последнего закоулка памяти последний оправдательный аргумент — насчет бап тизма. — Прямо завидую. Это надо же, какой у Скиндера глаз! Знаешь Скиндера? Это тот солдат, что тебя задержал. 36