Романов, Б. С. Переворот // Площадь Первоучителей : литературно-художественный и общественно-политический альманах Мурманского отделения Союза писателей России. - Мурманск, 2015. - № 15.

«Переворот» — в суконном кепи с опущенными наушниками, с огромной бляхой на лбу, а рядом стоял спаситель его, Крестьян Кресть- янович Рокис с непокрытою головой, обсыпанной редкими большими снежинками. — Вот чего, — хрипло сказал часовой, — проваливайте, господа хорошие. Посторонним тут быть не велено. Доктор сгорбился, приладил на нос болтающееся на шнур ке пенсне, подобрал под себя ноги, чмокнул, и лошадка нехо тя тронула с места. Эда Туч стала на колени рядом с Кузь мой, лицом к запяткам, придерживала Кузьму, укутанного больничным одеялом, за плечо одной рукой, а другою комка ла опушку пелерины, пока не свернули санки на первый пирс. Тут Эда сказала: — Нельзя ему на «Хоппер», Яков Рафаилович. Доктор дернул вожжей, ответил: —А из лазарета его Соколовский к себе возьмет. Да. Вы сами-то, Венков, куда б желали? —Домой бы... —А где, позвольте, ваш дом? В Новгородской губернии? Я плохой кучер, так далеко мне вас не увезти. — Мне бы рядышком, в паровозное депо... То есть во вторую деревню, в восемнадцатый вагон. — Ну вот, Яков Рафаилович, — сказала Эда Туч, легко соскакивая с санок, — простите меня. Наган поближе держи те. — Прощайте, милая, себя поберегите. Чувствуете, чем попахивает? — Какие мои годы, — махнула рукою Эда, — прощайте! Будь здоров, мужичок! Она тут же растаяла в сумраке, только белая опушка вдоль плеч еще виднелась некоторое время, а когда и она исчезла, доктор, покряхтывая, прикрыл Кузьму до глаз, снова чмок нул, и лошадь снова тронула с места. Звенел под копытами и полозьями промороженный причал. На посту № 4 доктору и слова не сказали, но возле элек тростанции, на подъеме к Путейскому проспекту, дровни остановились, зацепившись подкосиной за пень. —Вылезайте, Венков, приехали, —пригласил доктор, — тп-ру, милая, тп-ру! 31