Романов, Б. С. Переворот // Площадь Первоучителей : литературно-художественный и общественно-политический альманах Мурманского отделения Союза писателей России. - Мурманск, 2015. - № 15.

«Переворот» го успел поглядеть он женщин, и ничего ни в одной из них, кроме непонятного несчастья, в конечном разе, не находил: ни у молоденьких монашек в Званке, ни у баб в Венкове, ни у здешних, вроде Эды Туч. Этой женской тайной печали и стеснялся Кузьма, и потому не мог бросить ни на одну — даже самую желанную — свинцово бунтующее тело... К заградительному посту № 4 перед портовой насыпью, прозванному в народе «заграбительным», так гурьбой и под валили: матросы сунули милиции свои мореходные книжки и пропали в темноте, боцман долго шарил по карманам и предъявил, наконец, ночной пропуск на троих. Однако, про пускать их милиционеры не спешили, и тогда Суткин, пере- матерясь с ними, презентовал им осьмушку табаку. —То-то, — сказал старший наряда, — столько ходишь, а порядка не знаешь! —А ты матросиков, чего, понимашь, не пощипал? — А они догадливей — они по дороге туда про нас не забыли!.. Суткин фыркнул, ныряя под шлагбаум. Они минова ли дамбу и свернули с санной дороги на пешеходную эс такаду, проложенную на тонких сваях прямо через Ям- Пазуху — пространство позади причалов, так и оставше еся не засыпанным. Кузьма шел первым. У разветвления, где от эстакады отходила линия на Лихтерную пристань, Кузьма вдруг почувствовал, как сдернули с него сзади шапку, и в тот же миг полетел к его глазам заснеженный настил дороги. — Ногами его, ногами, — услышал Кузьма, когда на мертво обнял столбик перил, — ногами! Кузьма висел уже над ледяной водой, а на сцепленные кисти рук его сыпались удары подкованных каблуков, и Кузьма уже переставал ощущать боль, только ждал, расце пятся ли сами по себе разбитые руки. Не слышал он ни топота ног по эстакаде, ни крика: — Мерзавцы! Что делаете? Стрелять буду! Выстрел Кузьма все-таки расслышал. 27