Романов, Б. С. " Пане-лоцмане " и другие рассказы / Б. С. Романов. - Мурманск : Кн. изд-во, 1986. - 221,[2] с.: ил., [1] л. портр.

Океан глубок и объемлет весь мир, но литература ши­ ре и глубже океана. Об этом, что ли, думалось мне перед поворотом? Не вспомнить никак, не вернуться к тому, что было. Предсто­ ит рабочая ночь, нужно будет начинать буксировку, а не спится. Наверное, от такого вселенского солнца. Медленно качается судно, слышно, как свистит распа­ рываемая на ходу вода, гудят внизу дизеля, шелестит кон­ диционер, поскрипывает при наклонениях легкая нептуни- товая переборка между спальней и салоном. Старинный, удивительный на современном судне, звук. Переборка сде­ лана из пропитанных негорючим составом прессованных древесностружечных плит. Они и рождают этот скрип, когда на волне шевелятся легкие корабельные надстройки. Скрип ошарашивает новичков, не все знают, что любое судно изгибается на волне. Не всем из команды нравится это поскрипывание, а я люблю его, оно так же близко мне, как свиристенье сверчка в избе, без которого, считается, нету настоящего жилья. Наконец так же многие столетия поскрипывала морякам корабельная древесина. Корабль появился раньше телеги и ранее колесницы, он появился до всего. Если перефразировать Библию — в начале был корабль. Так что, может быть, это монотонное, отсчи­ тывающее волны поскрипывание — голос вечности. Кажет­ ся, об этом мне думалось перед поворотом? Или я на самом деле слышал сверчка в той избе, в ко­ торой я подрастал и возле которой бегал голоштанный в красной короткой рубашке, когда, словно радуга, вы­ растала за высокой изгородой шея рыжего жеребца и с него, скрипя портупеей, спрыгивал мой отец? Изба не­ сколько раз переходила из рук в руки, но всегда, когда я попадал в нее, там неистребимо свиристел сверчок. Не так давно, зимой, отогреваясь там на русской печи, я увидел на потолке целую повесть, правда не на совре­ менную тему. Я хватанул тогда простуды и полтора дня провалялся, отпиваясь топленым молоком с медом и вби­ рая в себя каменный жар печи. Просыпаясь и засыпая среди устоявшихся запахов, я вспоминал историю косого­ ра, на котором стояла изба: как смешались здесь в древ­ ности русь и корела, каких остервенелых хозяев успел на­ плодить здесь Столыпин, и как на скаку похлопывала от­ стегнутая крышка отцовской кобуры во время его ночных поездок по району, и какие там вырастали девушки, и по­ 214