Романов, Б. С. Мои подлодки : рассказ // Наш современник. - 2001. - № 8.- С. 120-128.

Но по блату дозволил мне сходить на одной из этих “эсок” на торпедные стрельбы. День выдался влажным и туманным, однако наш рыжий и решительный командир отнюдь не нервничал, договариваясь о совместных действиях с БТЩ — мишенью и катером-торпедоловом. При этом он (командир) дельно командовал, а экипаж выполнял его команды внимательно и расторопно, хотя обращение командира к экипажу звучало странновато: “Шпроты”. А иногда даже так: “Шпрё-ё-ты...” Пока мы шли в полигон к Айновским островам, я осмотрел с сопровождающим лодку. “Эска” была как “эска” , как С-80, как щедринская С-56. А на время торпедных стрельб мне отвели место в закутке за тумбами перископов, откуда если не все было видно, то все слышно. Настало и время поиска и атаки, но это мы должны были делать под водой. Я всегда знал, что балластировка подлодки, то есть подготовка ее к плаванию внутри моря как бы во взвешенном состоянии, — дело достаточно ответственное и тонкое. События на этот раз происходили примерно так: самым малым ходом мы пошли вниз под перископ, затем ниже, а затем боцман, стоявший как положено, на горизонтальных рулях, доложил, что рули стоят на всплытие, но лодка погружается. — Бери круче, обе малый вперед, — сказал командир, глядя в карту на штурманском столике и что-то прикидывая, и добавил свое: — Шпро-о-ты... — Взял, идем вниз, — спокойно ответствовал боцман. — Обе средний вперед! Боцман, выныривай! — Средний вперед, рули до упора, идем вниз, — снова спокойно ответствовал боцман. И тут я почувствовал, что желудок у меня пополз как-то вверх. — Прошли тридцатку! — доложил боцман. — Обе самый полный вперед! —скомандовал командир, отрываясь наконец от карты и переводя взгляд на глубиномер. — Продуть носовую и кормовую! Вода шумела за корпусом, лодка задирала нос, но продолжала падать, как бы планируя, вниз, так что подошвы стали ощутимо отрываться от пола, и я невольно вспомнил С-80 такой, какой я ее видел два года назад изнутри. — Продуть среднюю! — рявкнул командир. — Шпрёты! Где-то совсем рядом гулко бухнул в цистерну сжатый воздух, зарокотала, захлопала вода вокруг нас, пузыри звонко заскользили по корпусу, и мы пробкой пошли вверх, так что подошвы снова плотно прижало к палубе. Не буду утомлять описанием разборки и всех последовавших за ней манипуляций по уравновешиванию лодки — все в общем образовалось в какие- нибудь пятнадцать минут и завершилось в конце концов образцовой атакой из- под перископа. Командир со штурманом расщелкали торпедный треугольник, “как учили” , торпеда вышла, и я сделал для себя маленькое открытие: оказывается, торпеда в момент выстреливания отталкивает от себя лодку вполне ощутимо, как пуля — оружейный ствол. Последовал и обед под водою на основе сухого пайка, а мне даже, как бы почетному гостю, бравым командиром предложено было “помыть ручки” (то есть воспринять мензурку того же добропорядочного шильца), а до того, как водится, ‘ сходить под солярку”, то есть воспользоваться одним из установленных в кормовом отсеке ведер со слоем солярки — подлодочным вариантом тюремных параш. Конечно, обстановочка не для дам, тут приходится спать не только в обнимку с торпедой, но и для разнообразия прямо на ней, в бумажном белье разового пользования и не снимая робы, но я представил тропические автономии Володи Жураковского, представил С-56, в войну пришедшую на Север через Тихий и Атлантический океаны, а после войны вернувшуюся на Дальний Восток Северным морским путем, годы, а для многих — десятилетия, на лодках, и только тогда, задумчиво пожурчивая над соляркой рядом с командиром, я до конца прочувствовал афоризм комбрига насчет нормальной службы под водой... В июле 1990 года я сплавал капитаном-наставником на учебном судне лучшего в стране Новгородского клуба юных моряков “Саша Ковалев” из Ленинграда в Киль и Эмден. Вся Германия была тогда утыкана портретами “почетного немца” Михаила Горбачева и украшена алыми стягами не хуже 127