Романов, Б. С. Капитанские повести / Борис Романов. - Мурманск : [б. и.], 2006 (СПб. : ИПК «Бионт»). - 255 с.

Тревожные сутки сейчас куда-нибудь собираются. Хотя нет, у них уже глубокая ночь. Да... Георгию Ивановичу было четырнадцать, когда под бом­ бежкой, при эвакуации, погибла мать. Он держал на руках обоих братьев, сидя в канаве за насыпью, согнувшись, плакал. Маль­ чишки орали. Он разломил пополам кукурузный початок, дал каждому по половине, чтоб мальчишки засосали и притихли, потом собрал кое-что из их тряпья, взглянул на яму за при­ горком —это было как раз то место, куда мать оттаскивала чемоданы, —взял мальчишек и пошагал мимо горевшего сос­ тава прямо по шпалам. Голодный, он довез их до Киева и сдал там воспитательнице эвакуировавшегося детского садика. С ними он отдал все документы, что были в материной сумочке. Отец тоже не вернулся с войны... Георгий Иванович был в армии, потом сменил много про­ фессий, потом стал зубным врачом и переехал в Кишинев. Работа давала деньги, он нашел и выписал к себе шестнадца­ тилетних братьев. Он «сделал» себе большую и хорошую квар­ тиру. Он устроил ребят в институт. Они не хотели учиться сначала, потом вроде бы втянулись. Он баловал их. Он не же­ нился, потому что думал, что успеет, когда вырастут они. Он забаловал их. Они не очень хотели вырастать. Он оставил им квартиру, денег на месяц и уехал в Одессу. Он любил своих мальчишек и покупал для них заграничные тряпки. Все они пока висели и лежали в шкафу, в его каюте. «Хлип-хлоп! Отец не вернулся с той войны, а ты, Георгий Иванович, после нее вступил в партию. Ай-ай, хорошая жизнь кончается, жаль. Да, это тебе не зубы дергать», —упруго выша­ гивая по настилу переходного мостика, с усмешкой, обращен­ ной к самому себе, думал судовой врач, доктор Гив. 23 Когда Вольтер Иванович вошел в ленуголок, там было тихо. Тихо и душно. Валерка Строганчиков сдернул ноги со спинки впереди стоящего стула, оправил беленькую майку-сеточку, хрустнул страницей книжки. —Испугался? —спросила его Эля Скворцова. —Боюсь, что Петька лопнет. Он уже и так красный, как помидор. Перезрел Петенька. Давно пора! 61