Романов, Б. С. Капитанские повести / Борис Романов. - Мурманск : [б. и.], 2006 (СПб. : ИПК «Бионт»). - 255 с.

Почта с восточного побережья горела до фильтра, и Эльтран Григорьевич, прикинув, откуда тянет ветерок, щелчком среднего пальца метнул ее за борт. Теперь тихо было не только на море, но и на борту. Ни одной чайки не было видно вокруг. Заметно посвежело. Из носового тамбура третьего класса доносилась песня «Как про­ вожают пароходы». Наверно, выжили отпускников из кают, вот они и догуливают в тамбуре. А пели не пьяно, ладно, под гитару, и, странное дело, мелькал в этом мужском хоре и один женский голос. Вроде бы не было в носу, в третьем классе, женщин... Мичман с женой отодвинулись от людей, от надстройки, подальше - видно, слышали, как Дементьев выходил из каю­ ты, —все разговаривают. У нее пальтецо накинуто на плечи, облокотилась о фальш­ борт, смотрит в воду, прическа самодельная, но ей идет, волосы с фиолетовым отливом, юбочка короткая, фигурка усталая, оби­ женная, прильнула к железу, стоит нога за ногу, вплетается в безмолвие моря, ноги-то какие!.. Ничего не будет, мальчишеская полузабытая жалость к женщинам всплывает из глубины души, потому что все светло и неясно: и море под полуночным солн­ цем, и теплоход, и пальто ее внакидку на плечи... Мичман в кителе, резко очерченный, самое бы место кова­ ной его руке на светлых плечах, но он стоит рядом с ней, в полуметре от борта, и руки мичману не для чего. Эльтран Григорьевич поежился, закурил новую сигарету и пошел в рулевую рубку. —Слушай, Григорьевич, ты бы навел порядок в третьем классе, твоя ведь обязанность, —встретил его второй помощ­ ник. —Горланят среди ночи. —Докурю сигарету —наведу. —Только побереги свою бородку, там один демобилизо­ ванный парень, с гитарой —ухарь! —Поберегу уж, так и быть, —ответил Эльтран Григорьевич. Дело в том, что месяца два назад он завел себе короткую академическую бородку. Бородка получилась густой и темной и очень, говорят, украсила его подводницкое бледное голубо­ глазое лицо. —Какой вы интересный стали! —воскликнула буфетчица Зина, вернувшись из отпуска. —Теперь у тебя лицо породистого интеллигента, —заметила другая женщина. Ей можно было верить, потому что она была художницей в театре. 171